Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
И тьма захохотала.
Знаменитый охотник на ведьм Мэтью Хопкинс до Грейт-Стаутона не доехал.
Село. Перекрестье улиц, десяток домов. Парочка франтоватых, со свежей черепицей да лаковыми фасадами. Еще парочка деловитых, уже стареющих, но еще крепких стенами. Остальные – старики, грязные, с прогнувшимися спинами-крышами, с седыми клоками мха да трещинами на стеклах. Один так и вовсе по самые окна в землю врос, а на крыше поселилась троица молодых берез.
– Ты не смотри, что тут так, – поспешила с оправданиями Танька. – Тут на самом деле классно. Воздух свежий. И вообще...
Аленка кивнула: вообще так вообще. Пожалуй, ей было все равно. Он – тот, кто желает смерти, – найдет ее хоть в городе, хоть в деревне. И стоит ли прятаться?
– Пойдем, – Танька, вцепившись в локоть, потянула к дому, что прятался за шеренгой корявых яблонь. Не старый, не молодой, не разрушающийся, но уже и не новый. Никакой. Серая черепица, бляшки мха и сыпь рыжей плесени. Ставни из темного, разбухшего сыростью дерева. Осклизлое крыльцо да лужи под забором. Тощий кот на лавке прикорнул, прячется от капель.
– Брысь, – сказала Танька коту и ногой топнула. Кот не шелохнулся. – Ты, главное, печку протапливай, особенно в первые дни. И не раздевайся. Вообще-то да, холодно будет. Ну потерпишь. Правда?
Аленка согласилась:
– Правда.
– Вот и я про то. Лучше тут и чутка померзнуть, чем там, рядом с этим психом. А я тебе звонить буду. И Мишка заезжать станет. Ну не часто, часто он не сможет...
– Раз в три дня, – сказал Мишка, пристраивая пакеты под козырек крыльца. Он вытащил из борсетки связку ключей, на которой выделялся один – длинный и темный, погнутый на шейке, – и, оттеснив Таньку, завозился с замком.
Внутри дома было сыро и очень холодно. Руки тотчас онемели, ноги тоже, и Аленка испытала острое желание вернуться. Подумаешь, письма. Ну и что? Зато дома тепло и уютно. И отопление центральное, и туалет, и никакой необходимости с печкой возиться. И вообще до первого мая ей ничего не грозит...
– И не думай даже, – строго произнесла Танька. – Вернуться всегда успеешь. Попробуй хотя бы.
– Попробую.
Стыдно. Танька ведь переживает. Старается. Выход ищет.
– Мишка, дров принеси и...
Следующие несколько часов дом приводили в порядок. Чистили, мели, мыли, согревая ледяную воду на печке. Та же полнила дом чадом и белым дымом, от которого першило в горле, а на глаза наворачивались слезы. И Танька, вытирая глаза красной ладонью, бурчала, а Мишка вяло оправдывался, что он не виноват, что нужно было по осени дымоход чистить, а потом, завершая спор, сказал:
– И дрова сырые. Повысохнут – нормалек будет.
Танька согласилась.
Они уехали под вечер, увозя с собой шаткое спокойствие и оставляя прежние страхи, помноженные на непривычность места. Сначала Аленка бесцельно бродила по дому, трогала вещи, переставляла и возвращала на место, гладила горячий печной бок, переворачивала перины, разложенные на полке и уже почти сухие, ставила на огонь и снимала кастрюльку с водой.
Искала занятие.
Потом, случайно встретившись с отражением в зеркале, вымученно улыбнулась:
– Все будет хорошо.
Приезд соседей вызвал слабую вспышку интереса. И Влад, усевшись у окна, некоторое время наблюдал за тем, как пожилой «БМВ» ползет по грязи, ударяясь днищем о каменный хребет дороги. И за тем, как люди – две женщины в коротких полушубках и квадратный тип в кожанке – мечутся между машиной и домом, выволакивая тюки и свертки.
Жить собираются?
А хоть бы и так. Какое ему дело? Никакого. Но Влад продолжал смотреть.
Высокая блондинка отчаянно жестикулирует. Печальная брюнетка с лицом Пьеро, наоборот, двигается медленно, натужно, словно там, под шубкой, что-то сломалось. А вот парень держится в стороне от обеих.
Пойти, что ли, познакомиться?
Вместо этого Влад лег в кровать, повернулся лицом к стене и закрыл глаза.
...ай, человек, сбежать удумал? От себя разве сбежишь? – вихрем взметнулись разноцветные юбки, в лицо пахнуло дымом, а на глаза легли монеты. Холодные.
– Беги-беги, а от себя не сбежишь!
– Сбегу, – попытался возразить Влад. – Сбегу, старая дрянь!
Ведьма захохотала. Как это у нее выходит смеяться с закрытым ртом и еще трубку сосать? Никак. Это сон. Это кошмар. Давний-давний кошмар, который обострился, потому что у Влада кризис.
– А хочешь, я тебе, мил-человек, погадаю?
Ведьма перекатила трубку в угол рта и достала из-под юбки колоду карт. Старые, слипшиеся, с почти вытертыми рубашками, они заметались в темных руках, словно желая сбежать от хозяйки.
– Не хочу!
– А я все равно погадаю. Я добрая.
Карты легли на пол причудливым узором и ожили. Вот дама с россыпью монет над головой подмигнула и превратилась в Наденьку. Вот вторая, темная, с лицом Пьеро, скривилась, роняя слезы. Вот король безликий, но с пучком мечей в руке...
– Это не король. Это Рыцарь, – ведьма накрыла карту другой. – Ты ж у нас Рыцарь... смотри, смотри!
Он смотрел. Верхняя карта была черной, но постепенно чернота расплывалась, собираясь в центре. И вот уже смутная фигура обрела очертания. Человек? Человек. В черном балахоне.
– Это смерть, глупенький, – сказала ведьма Наденькиным голосом. – Это смерть. Скоро совсем. Хочешь скажу, когда?
– Уйди!
– Видишь тройку? Это значит, что через три... дня? Нет, пожалуй не дня. Недели? – Ведьма пыхнула дымом и, заткнув отверстие трубки пальцем, возразила себе: – Нет, не недели. Три месяца. У тебя еще целых три месяца! Не трать их попусту, Владичек...
Он очнулся как всегда – в холодном поту, онемевший и задыхающийся. Он скатился с кровати на пол, прижался лицом к доскам, втянул гниловатый их запах. Постепенно отпускало. Медленно. С каждым разом все медленнее, наверное, когда-нибудь его не отпустит вовсе. Когда-нибудь он так и останется лежать на полу.
Он сдохнет здесь. Инсульт, инфаркт, паралич. Неспособность доползти до телефона, позвать на помощь. Одиночество.
В город возвращаться надо, к Наденьке. Она согласится на примирение, она...
Пальцы на руке подергивались, ногу тоже полоснуло отходящей болью. Нет, Наденька не выход. Наденька быстро устанет играть в супругу при калеке и найдет выход. Нет, убивать она не станет, но кто сказал, что смерть – это самое страшное?
Влад поднялся на четвереньки – левая рука еще не слушалась. Может, все-таки, пока не поздно, самому все решить? Пулю в висок и адью, господа. Влад ведь подготовился. Пистолет имеется. Бумага гербовая для посмертной записки. Не хватает только смелости.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
