Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Нина была Мисс Чацк, то есть, коронованная принцесса, и на прошедшем недавно конкурсе красоты ей досталась не только фальшивая «бриллиантовая» диадема, но и аж три ленты: «Мисс Чацк», «Самая обаятельная» и «Приз зрительских симпатий». Двадцатилетняя студентка педагогического института по праву считала Чацк своим королевством. Здесь ей служили, здесь в нее верили, здесь ей поклонялись.
Все ждали, когда же они поженятся, Бобров и Нина, и где будут жить после свадьбы, здесь или в Москве. А Бобров все не решался сделать Нине предложение. Потому что не мог понять, любит он ее или нет. Также как она не могла понять, что больше в ее чувстве к Андрею Боброву, начальнику валютного отдела банка, где служит старшим экономистом ее отец: любви или расчета.
Они с Ниной дружили, как это до сих пор принято говорить в глубинке, где всем заправляют бабушки на лавочках, ее совесть и общественное мнение, ходили в кино, ездили на пикники, Бобров почти все выходные проводил в доме у Зиненок. Он дарил Нине подарки, и подарки дорогие, катал ее на своей машине и зазывал в гости. Но Нина не шла, ожидая официального предложения. «Только после свадьбы», — понял Бобров и отстал.
Нининого тела ему не очень-то и хотелось, хотя она была бесспорной красавицей. Бобров хотел ее душу, которой у Нины, похоже, и не было. А он хотел думать, что есть. Потому что иначе он не мог открыть ей свою душу, обмен был бы неравноценный. Но наступила весна, и время окончательного объяснения пришло. Он должен был сказать, наконец, Нине, что любит ее и хочет на ней жениться. Либо перестать ездить к Зиненкам. А это означало умереть от тоски и опять подсесть на кокаин.
Вот с такими чувствами Бобров и шел сегодня на работу, промакивая ваткой кровь, которая все сочилась из пореза на левой щеке. Хотя порез, вроде бы был неглубокий.
И вдруг он споткнулся, на середине оживленной улицы, которую переходил. Взгляд его уперся в вывеску: «Счастливый». Бобров поднял вверх глаза и увидел зеленое облачко на том месте, где еще вчера было сплетение голых корявых ветвей. На главной улице Чацка зазеленели пирамидальные тополя. Бобров посмотрел еще выше, и увидел небо. Оно сегодня было глянцевым, и, казалось, не пропускало солнечный свет. Он весь был внутри, по ту сторону глянца, отчего небо сделалось плотным, и таким синим, будто краску утрамбовывали, прежде чем нанести ее на стекло, а потом налепили густо, и не жалея. Это глянцевое небо поразило Боброва в самое сердце. Он перевел глаза вниз, на слово «Счастливый», написанное с большой буквы, и подумал: «Завтра».
Завтра он объяснится с Ниной, и, возможно, сделает ей предложение, если из разговора поймет, что она не ответит отказом.
Раздался пронзительный гудок автомобиля, после чего Боброва обматерил высунувшийся из окна водитель. Бобров, было, вскипел, но вину свою тут же признал. Он, и в самом деле зазевался, разглядывая тополя и думая о Нине. Поэтому Бобров вяло огрызнулся «сам му… ак», и закончил переходить дорогу, одновременно счастливый и обибиканный, названный «козлом» и «уродом ногожопым».
С таким чувством, и с окровавленной ваткой в руке он и вошел в банк.
Бобров был счастлив ровно до обеда. Обедал он дома в отличие от подавляющего большинства сотрудников банка, которые приносили еду из дома и разогревали ее в микроволновках. Боброву же было до дома близко: всего-то перейти улицу. Квартиру он выбирал вовсе не из расчета поменьше времени тратить на дорогу, добираясь с работы домой. Просто эта квартира, была единственная в Чацке, которая ему понравилась. Современная квартира-студия, в отличие от других квартир, которые Бобров смотрел, с бабушкиным ремонтом, массивными стенками советского образца и потертыми коврами на полу. Похоже, что в студиях в Чацке никто не жил, их не понимали, считали неудобными, поэтому цена Боброва приятно удивила, когда он захотел снять именно эту квартиру.
Обедать домой он ходил не потому, что хотел, есть, он просто хотел хоть ненадолго вырваться на свободу. Бобров ненавидел службу, ненавидел банк, в котором ему приходилось сидеть с утра до вечера, ненавидел своих коллег. В банке работал Нинин отец, с которым Боброву приходилось сталкиваться каждый день, мало того, в банке, операционисткой работала старшая Нинина сестра, Шурочка. Это засилье Зиненок, которые со всех сторон обступили Боброва, подталкивая его к браку с Ниной, угнетало. Он уже готов был, в очередной раз, столкнувшись с главой клана Зиненок, зажмурившись, выпалить:
— Согласен!
И тут же отправиться венчаться. Или куда они там его повезут. Хоть в преисподнюю, брак с Ниной, возможно, окажется адом. Бобров уже практически сдался, оставались формальности. Андрей Бобров еще не знал, что этот день, пятница, и грядущие за ней выходные, которые он традиционно собирался провести у Зиненок, круто изменят его жизнь. И вообще жизнь в Чацке.
Внутренний барометр Боброва, обычно чувствительный на перемены, сегодня молчал. Напротив, настроение у него было приподнятое, пока он не увидел начальника службы безопасности банка Протопопова, который заводил к директору заплаканную дамочку. Колька Протопопов был почти двухметровым гигантом, и казалось, что он ведет к директору провинившуюся школьницу, а не вип-клиентку.
Бобров как раз собирался пойти пообедать, но в коридоре столкнулся с Протопоповым. Привычно подумал: «Ха! Служба безопасности! Сказали бы просто: начальник охраны. Тоже мне, служба. Сплошь отставники, кроме самого Кольки и все — возрастные».
Но тут он разглядел дамочку.
— Что, опять? — еле слышно спросил он у Протопопова, пропустив женщину вперед. Протопопов кивнул, и Бобров тут же помрачнел.
Дамочка была из богатых, из тех самых Чацких нуворишей, которые жили в Шепетовке, в частных домах. Шепетовка была пригородом Чацка с одной стороны, но с другой — самодостаточным конгломератом, который задирал перед Чацком нос. Город, в свою очередь, отвечал ей презрением, но в презрении этом сквозила зависть. Дома в Шепетовке были богатые, а в гаражах стояли крутые тачки.
Женщина, которая в слезах заходила в кабинет директора, была разведенкой, которая жила в огромном особняке со своими детьми. Ее старшая дочка училась вместе с младшей Зиненко, Касей. Раиса Шамсутдинова нигде не работала, но в банковской ячейке у нее лежали миллионы. О чем в Чацке ходили упорные слухи. Бывший муж, чиновник, занимающий солидную должность в городской администрации, опять-таки по слухам, развелся с супругой чисто формально. Чтобы сохранить нажитое непосильным трудом. В частности, огромный дом в Шепетовке и деньги в банковской ячейке. Бобров давно ждал, что именно с этой дамочкой случится несчастье, и не ошибся.
В банке «Счастливом» творились странные дела. Из клиентских ячеек исчезали деньги. Крупные суммы. Исчезали регулярно, раз в месяц. Причем, экспроприировали только экспроприаторов. Тот, кто воровал деньги, был прекрасно осведомлен, у кого надо брать и сколько надо брать. Его осведомленность поражала.
Когда Бобров понял, что именно происходит, он по достоинству оценил вора: умнейший человек. Без сомнения, это сотрудник банка, и сотрудник не рядовой. Он занимает позицию, как минимум, замначальника отдела, а то и повыше. Деньги берет у тех, кто гарантированно не пойдет в полицию. Та же бывшая жена чиновника. Сколько там у нее украли? Миллион, два? Надо будет выяснить у Протопопова, который, всяко, в курсе.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
