— А что ты делал? — продолжала я.
— Общался.
— С кем?
— С духом одного человека.
— Какого?
— Я на допросе?
— Возможно. Кто этот человек?
— Ты ее не знаешь, — ответил Адам и, воспользовавшись тем, что я расслабилась, выкрутил мне руки и притянул к себе.
Теперь я уже не сидела сверху, а лежала. Между нашими лицами было всего несколько сантиметров, поэтому чувствовала его горячее дыхание на своей щеке.
— Что ты делаешь? — запаниковала я.
— Я создал иллюзию, так что никто на нас не обращает внимания. Даже госпожа Крадж думает, что сейчас ты отрабатываешь сейкен-удар.
— Какой еще удар?
— Неважно, Злата, — тяжело выдохнул парень и провел пальцем по моим губам.
От этого простого, для кого-то незначительного, движения я задрожала и не смогла произнести ни слова. Какая-то неведомая сила, как магнитом, тянула меня к нему, и я была не в силах сопротивляться.
— Злата, — еще раз прошептал Адам мое имя и, отпустив руки, погрузил пальцы в мои волосы. — Ты прекрасна.
Он посмотрел на меня очень серьезно, а потом неторопливо поцеловал.
Сначала его губы были мягкими и податливыми, но скоро стали настойчивыми и голодными. Руки заскользили вниз, к бедрам… Он прижимал меня к себе так крепко, что я загорелась. Захотелось сбросить с себя всю одежду и отдаться безумным чувствам.
— Занятие окончено, — вдруг объявила миссис Крадж, из-за чего я удивленно замерла.
Совсем забыла, что вокруг все еще продолжается занятие и мы, черт побери, здесь не одни.
Адам прервал наш поцелуй, и я поняла, что все хорошее рано или поздно заканчивается.
— Спасибо за хороший поединок, студентка Октябрь, — сказал парень, медленно вставая с пола. — Надеюсь, в этом году вам все еще нужны услуги репетитора в моей скромной персоне?
Его глаза смотрели на меня с самодовольной насмешкой, будто и не было этой страсти еще несколько секунд назад.
— Думаю, что нужно подтянуть некоторые заклинания, — запинаясь ответила я.
Да, надо срочно себя приводить в чувство, Злата, ведь разгоряченное лицо выдает тебя с головой.
— Тогда увидимся завтра после пар.
— Ага, — кивнула я, провожая его растерянным взглядом.
Он уже вышел из аудитории, а я продолжала стоять, бессмысленно улыбаясь. Какой же он дурак! Невероятно красивый, умный, талантливый, обаятельный увалень…
— Я бы не рекомендовала, — вдруг сказала преподавательница, которая что-то записывала в книге посещений.
— Вы о чем? — не поняла я.
— Не о чем, а о ком. Отношения между боевиками никогда ничем хорошим не заканчиваются.
— Почему?
— Слишком много гормонов и агрессии. Советую, ведь сама убедилась в этом давным-давно, — сказала миссис Крадж.
— У нас нет никаких отношений, — коротко ответила я, планируя выйти из класса от греха подальше.
— Если сейчас нет, то будут, но я тебя предупредила, — сказала женщина, просверливая взглядом.
— До свидания, — ответила я и, открыв дверь, вышла в вестибюль.
Разговор получился странным, хотя преподавательница не желала мне зла. Но ее тон, какой-то равнодушно-требовательный, очень озадачил. Будто она знает и понимает гораздо больше, чем хочет показать.
С такими мыслями зашагала на обед. На сегодня с обучением было покончено. Осталось только найти Агату, чтобы поделиться впечатлениями о своем первом учебном дне.
Глава 4. «Практическая монстрология»
Пара, которую я больше всего не любила на первом курсе — монстрология. Ведь старенький преподаватель, который уже не имел половины зубов, читал лекции настолько медленно и неразборчиво, что постоянно хотелось спать. Неудивительно, что это единственная поточная пара, на которой никогда не появлялось более десяти студентов.
Сегодня на ней придется страдать аж до вечера три занятия подряд!
Единственным преимуществом стало то, что на втором курсе с боевиками должны были учиться еще и студенты ведьмологии, а это значило, что со мной будет Агата. Поэтому настроение у меня было просто великолепное.
— Ты куда? — придержала меня за руку подруга, когда я по привычке начала подниматься на второй этаж, где у нас и проходили пары монстрологии.
— Как куда? На лекцию, — не поняла я.
— Какая же ты невнимательная! В расписании четко написано «Монстрология — практическая. Занятие будет происходить в конюшнях».
— Конюшнях? — не поняла я. — Как?
— А вот так. Пойдем скорей, а то опоздаем, — нахмурилась Агата и быстро зашагала к выходу.
Я помчалась за ней. Вот так: монстрология теперь практическая, да еще и в конюшнях! Я себе сразу представила старого профессора Вирелла, который ходил с палкой и едва передвигался по лестнице. Ему, чтобы добраться до конюшен, надо было бы еще в полночь выйти — они же расположены далеко в лесу.
— Это значит, что мы весь день проведем на улице… — пробормотала я больше сама себе, чем Агате.
— К счастью, сегодня нормальная погода, не то, что вчера, — указала девушка на голубое небо и солнце, что ярко сияло, но еще не грело.
— Ветер холодный, — пожаловалась я, плотнее закутавшись в мантию.
— Если бы не витала целый день в своих мечтах, то…
На этом месте ведьма будто онемела. Она прекратила дышать и замерла, словно статуя из полуоткрытым ртом.
Я проследила за ее взглядом и увидела трех мужчин, которые разительно отличались от студентов. На них сейчас пялился каждый, кто был на университетском дворе. Возможно, дело в том, что они, углубившись в свой разговор, шли по-особенному ритмично, будто в такт музыке, которую слышали только они. Собственно, не хватало только замедленной съемки и вентилятора, чтобы развевал их волосы. Они шли прямо к нам, а я мысленно прикидывала, какой из этих красавчиков превратил Агату на высохшую мумию.
Как ни странно, каждый из них имел на это шансы. Самый высокий брюнет с волевым лицом, фарфоровой кожей и темными опасными глазами так и излучал энергию альфа-самца. Рядом шел голубоглазый шатен, который будто сошел со страницы глянца. Ну, и третий — порождение куклы Барби и Кена: голубоглазый, статный блондин, со сладкой улыбкой и розовыми губами.
— Ты чего? — дернула я Агату, когда мужчины прошли мимо и повернули к главному входу.
Она судорожно втянула носом воздух и, развернувшись ко мне, прохрипела:
— Только что мимо меня прошли братья Томнатики. Глазам своим не верю!
Щеки девушки неестественно покраснели, а в глазах появился маниакальный блеск, который можно увидеть у тех неистовых фанатов, которые выпрыгивают на сцену, чтобы прикоснуться к своему кумиру.
