Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
«Девяносто, девяносто один, девяносто два… – Я смотрел на это разрушительное оружие. Истерика. Теперь, разоруженное, оно уже не казалось таким грозным. – Девяносто три, девяносто четыре, девяносто пять… – Я разобрал мину на несколько частей, разложил их далеко друг от друга. – Девяносто шесть, девяносто семь, девяносто восемь… – Я видел, как истерика тает на моих глазах. – Девяносто девять…»
Все.
Утомленный, я сел и привалился к мягкой стене. Уперся в нее затылком, посмотрел на низкий потолок.
Этому фокусу, с разминированием истерики, меня научил Дмитрий Васильевич, великолепный дядя Дима. Который умел почти все, в том числе и обезвреживать настоящие мины. Мне казалось, что он был когда-то тем, что называется «черный генерал», человек, побывавший в самых немыслимых горячих точках по всему миру, от Вьетнама и Кореи до Гондураса и Боливии. Сам дядя Дима нечасто распространялся на тему своего прошлого, как, впрочем, и все мои гости.
Я немного расслабился и прикинул, что теперь будет происходить вокруг меня, в связи с моим глупейшим проколом. Кайф потеснился перед адреналиновым приходом, как будто его и не было, во рту было гадко, в голове нарастала тупая затылочная боль.
Ну конечно, Петрович меня будет «колоть» на предмет, откуда я взял в психушке анашу. Я ему не скажу, потому что выдавать Вована нельзя. Себе дороже может получиться. Значит, надо что-то придумать.
Потом главврач будет читать мне морали, это тоже не в счет.
А вот потом он может меня наколоть какой-нибудь дрянью с длинным химическим названием. И это, наверное, хуже всего. Потому что химиотерапия – штука страшная. И, насколько я могу судить, предназначена совсем не для становления больных на путь выздоровления, а наоборот. После нескольких таких «ударных» доз я, как минимум, загавкаю наподобие Лени, а максимум… Страшно представить.
Значит, нужно состряпать более или менее правдоподобную историю на этот счет. Что-нибудь простенькое. Чем проще, тем правдивей.
Адреналин, выброшенный в кровь при встрече с врачом, начал медленно расходиться, и конопляная дурь снова стала медленно заполнять мое сознание.
Я успокоился. В полудреме прикрыл глаза. Память начала раскручивать свои шестеренки. Я плавно, как в зыбучий песок, проваливался в прошлое.
3
Алексей Беляев. 20 лет. Воспоминания
Поезд равномерно подпрыгивал на стыках рельсов.
Ритм становился все более и более завораживающим. За окнами сгустился вечер, в купе потемнело, но почему-то никто не включал освещение. Горела только одинокая лампочка над верхней полкой. Там лежал молчаливый молодой человек и читал Валентинова – «Диомед, сын Тидея». Книжка была в коричневой твердой обложке, явно из какой-то серии. Внутренне Алексею претила мысль брать книгу из серии в поездку. Ценная вещь. Однако молчаливого парня меньше всего волновало мнение какого-то дембеля, молодой человек был настолько погружен в чтение, что Алексею даже казалось, что он сказал только «Добрый день», когда входил в купе, и больше ничего, сразу завалился наверх и общался с окружающим миром только посредством жестов, означающих либо «да», либо «нет».
Например:
Проводник:
– Хотите чаю?
Молодой человек, движением головы:
– Нет.
Проводник:
– Вам принести одеяло?
Молодой человек, жест рукой:
– Спасибо, не стоит.
Приблизительно так.
В остальное время сверху слышался только периодический шелест переворачиваемых страниц. Алексею было интересно узнать, что же такое увлекательное было заложено в книжке с коричневой обложкой, но непонятная стеснительность овладевала им перед лицом такой глубокой сосредоточенности.
Вероятно, такие же чувства испытывал и собеседник Алексея, который разливал по стаканам дешевый коньяк и не включал свет.
Мимо мокрого окна проносились растянутыми вспышками фонари, изредка раздавались тревожные трели переездов. Где-то там, за окном вагона, вдалеке, горели огоньки домов, там жили другие люди, смотрели телевизор, пили чай, размешивая сахар, позвякивая ложечкой о край чашки. От осознания этого становилось необычно тепло на душе. Мир казался маленьким, добрым, мудрым и одновременно огромным, чтобы вмещать в себя эту массу хороших людей с их собственной, незнакомой жизнью.
Восприятие менялось на глазах, хотя, может быть, это коньяк уже плясал свои шаманские танцы где-то внутри головы, преображая реальность.
Собеседника звали Василий Игоревич, это был потертый жизнью мужик, с уже седыми висками и полустертой татуировкой на левой руке, на костяшках проглядывала синевой надпись: «В АСЯ», а ближе к запястью угадывался морской якорь.
– Когда мы стояли в Йокогаме, – говорил Василий Игоревич, потирая руку между большим и указательным пальцем, как раз в месте, где угадывался синий якорь, – пил я там ихнее пойло… Бурда, скажу я тебе. Никакого вкуса, и слабая к тому же, как лимонад. Ерунду говорят эти наши всякие интютю. Мол, особенное настроение, состав. Бурда бурдой.
Он с медицинской точностью налил в стаканы равное количество коричневой жидкости.
– То, которое саке? – спросил Алексей.
– Оно самое. Рисовая водка, хотя, конечно, от водки там только название одно и ничего больше. Ты вот где служил?
– Под Читой, – ответил Алексей.
– Далеко… – уважительно протянул Василий Игоревич. – Тайга там, так?
– Так, – подтвердил Алексей. – Тайга вокруг, и все развлечения – что медведи по объекту шляются.
– Ракетчик? – спросил Василий Игоревич, прищуриваясь на петлицы Алексея.
Тот кивнул.
– Здорово. Давай-ка дернем за ракетно-ядерный щит. – Моряк звякнул своим граненым стаканом о стакан Алексея и непонятно добавил: – Чтобы летало.
Алексей не возражал и чтобы летало, и на предмет «дернем». Коньяк вспыхнул на языке и покатился дальше в глубины организма. Парень на верхней полке фыркнул чему-то своему и перелистнул страницу.
– Так чего там в Йокогаме-то? – потребовал продолжения Алексей.
– Да чего… Все то же, что и у нас, – порт, кран, загрузили, разгрузили, девочки кривоногие. В этом смысле все порты на одно лицо. А вот в городе интересно, мы там долго парились, пока все документы оформили. Красиво, само собой, но главное не в этом.
Он замолчал.
– А чего главное? – подыграл ему Алексей.
– Познакомился я там с человеком интересным. Ты вот слышал про такую штуку, как дзен?
– Дзен?
– Ну, учение такое…
– Слышал чего-то, – отозвался Алексей, действительно что-то припоминая. – Но я так понимаю, что русскому человеку этой всей тряхомудины не понять. Это все Восток, дело тонкое…
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69