— Какая жалость, что его величество не любит сладостей, — хихикнула блондинка, но под строгим взглядом принцессы сразу приняла серьезный вид.
Потом принцесса кивнула мне и сказала, сочувственно улыбнувшись:
— Это верно, барышня Цауберин. Мой брат не любит сладостей. Просто терпеть их не может. Так что вряд ли его заинтересуют ваши услуги.
В свете того, что только что произошло в этой комнате, слова принцессы прозвучали очень двусмысленно. Мы с королем переглянулись украдкой, и я опять опередила его, собиравшегося заговорить.
— Но на свадьбе будут гости, — сказала я смело, уже совсем придя в себя, — невеста, ее родственники, и вы, ваше высочество. Если пожелаете, я приготовлю для вас лучшие сладости в этом городе. Или вы тоже не любите конфет и пирожных?
— Люблю, вы правы, — ответила принцесса и засмеялась. — Особенно заварные!
— О! — запела ей в голос блондинка. — Ведь и правда! На свадьбе будут гости! Что касается меня, то я больше всего люблю персики в сиропе…
Принцесса вдруг шагнула ко мне и точно так же, как брат, приблизила свое лицо к моему — но с другой целью, и на том спасибо!
— От вас пахнет корицей, барышня Цауберин, — сказала принцесса, смешливо щуря глаза. — И вы сами как палочка корицы. Такая же смуглая!
Король еле слышно хмыкнул.
— Думаю, ваше предложение может нас заинтересовать, — принцесса подошла к брату и взяла его под руку. — Можете принести образцы, наш повар все попробует, и потом мы сообщим о своем решении.
— Благодарю, ваше высочество! — я снова поклонилась. — Вы очень добры! Разрешите мне удалиться? Не смею мешать… — я отступала к двери, и король все больше мрачнел.
— Конечно, вы свободны, барышня Цауберин, — любезно сказала принцесса и прыснула, совсем как мы с Филиппом, когда посмеивались над невестами короля. — Она ведь свободна, братец?
Но король не услышал ее, пристально и тяжело глядя на меня, а я гадала — удастся ли мне уйти, или мстительность возьмет верх над благоразумием.
— Гензель! — ласково окликнула принцесса брата, и он словно очнулся и повернулся к ней. — Клерхен предлагает прогулку по городу, — принцесса крепко держала короля за локоть. — Что думаешь об этом? После завтрака сядем в сани и прокатимся…
Она увлекла брата к окну, а я выскочила за дверь, растолкала придворных, которые толпились в коридоре и вытаращились на меня с жадным любопытством, будто я была двухголовая.
Я бросилась бежать, хотя меня никто не преследовал. И почти сразу же заплутала в хитросплетении лестниц, коридоров и галерей. Каким-то чудом мне удалось добраться до выхода, и я с облегчением вздохнула, оказавшись во дворе, где слуги разгружали сани королевского обоза.
Присматривала за всем этим статная дама — в теплом плаще с опушкой из серого крапчатого меха. Она покрикивала на слуг, которые действовали недостаточно расторопно или аккуратно, а следом за ней семенили пять служанок. Одна держала корзину, другая зеркальце, третья — грифельную доску и карандашик, еще две расправляли полы плаща, когда дама меняла позу или переходила на другое место. Я хотела незаметно прошмыгнуть мимо, когда дама оглянулась на меня через плечо. Глаза у нее были большие и светлые, и чем-то напомнили мне глаза блондинки, сопровождавшей принцессу. Взгляд скользнул по мне равнодушно, дама отвернулась, но тут же снова посмотрела на меня, резко дернув головой. Посмотрела сначала удивленно, а потом с ужасом и рухнула, как подкошенная.
— Госпожа! Госпоже Диблюмен плохо! — завопили служанки и захлопотали над упавшей дамой, доставая нюхательные соли и требуя воды.
Я застыла, не зная — надо ли мне поспешить на помощь или лучше сбежать поскорее.
Но дама уже пришла в себя и вяло отмахнулась, когда ей под нос сунули флакончик с ароматической солью.
— Помогите мне подняться, бездельницы, — приказала она, и служанки подхватили ее под руки и спину, помогая встать. — Все в порядке, — объявила дама, — немного закружилась голова.
«Сегодня голова кружится не только у вас, дорогая госпожа», — ответила я ей мысленно и припустила по навесному мосту, а потом и по улицам Арнема.
3
От королевского замка до кондитерской лавки я пробежала на одном дыхании. Навстречу мне попадались кое-кто из знакомых, им страшно хотелось меня порасспросить, судя по любопытным лицам, но я не останавливалась и не отвечала, когда окликали.
Ворвавшись в лавку, я промчалась мимо удивленного и испуганного мастера Лампрехта, взлетела по ступеням на второй этаж, где была моя комната, вытащила из сундука дорожную сумку и принялась лихорадочно засовывать туда вещи, которые попадались под руку — чепец, платье, теплые чулки…
Мастер Лампрехт поднялся следом за мной, постучал в дверь, не дождался ответа и осторожно заглянул.
— Мейери, — робко позвал он. — Что случилось? Все только и говорят, что тебя арестовали…
— Простое недоразумение, — отрезала я, продолжая метаться по комнате.
— Госпожа Любелин сказала, что ты пыталась навести порчу на короля…
— Глупости!
— А что ты делаешь… — тут мастер все понял и ворвался в комнату, уперев руки в бока. — Куда это ты собираешься?! — завопил он. — Это что значит?!
— Уезжаю подальше из этого проклятого города, — процедила я сквозь зубы, запихивая в сумку молитвослов, шкатулку с моими дешевенькими бусами и колечками, и мешочек со свечами.
— С чего бы это?! — мастер Лампрехт опомнился и вцепился в сумку, стараясь вырвать ее из моих рук. — А как же заказ госпожи Филиберт?! Она к завтрашнему приему ждет марципановый торт!
— Вот сами и приготовите, — я тянула сумку в свою сторону, а мастер Лампрехт в свою.
— Я тебя не пущу! — голосил он. — Я тебя запру! В розыск объявлю!
— Не имеете права! Я на вас в суд подам за произвол и удержание против воли! — не осталась я в долгу.
Запереть! Ха! Достало мне короля Иоганнеса!..
— А ну, отдайте сумку! — прикрикнула я на хозяина, и тут внизу звякнул колокольчик — пришли посетители.
Это придало мастеру силы и прыти, и он всё-таки вырвал сумку у меня из рук и помчался вниз по лестнице во всю прыть, на которую были способны его короткие толстые ноги.
Я побежала за ним, перепрыгивая через две ступени, и внизу, напротив прилавка, где были разложены образцы сладостей, остановилась как вкопанная. Мастер Лампрехт с восторгом кланялся незнакомому мне господину — важному, с заметным животиком, в шубе с лисьим воротником. К шубе был пристегнут позолоченный вензель — скрещенные нож и ложка, а над ними — корона с пятью зубцами.
Королевский повар!..
Я уставилась на этот вензель, а мастер Лампрехт продолжал, не забывая прижимать мою сумку к груди:
