В тот вечер Хельва еще не поняла, что влюбилась в Дженнана. Да и как ей было узнать тот взволнованный трепет, который рождала в ней его душевная теплота, его спокойная раздумчивость, — ведь до сих пор она не знала ни любви, ни нежности — только их более суровых собратьев — уважение и восхищение… Как и все капсульники, она считала, что неуязвима для чувства, так тесно связанного с физическим влечением.
— Ну что ж, Хельва, было чертовски приятно познакомиться, — вдруг произнес Тэннер, когда они с Дженнаном обсуждали барочное звучание хорала «Придите все, сыны творенья». А ты, Дженнан, везунчик! Как-нибудь встретимся в космосе. Спасибо за вечеринку, Хельва.
— Как, тебе уже пора? — спросила Хельва, запоздало заметив, что они с Дженнаном уже довольно давно беседуют вдвоем.
— Победил сильнейший, — с натянутой улыбкой ответил Тэннер. — А я, пожалуй, пойду поищу записи любовных серенад. Может, пригодятся в общении со следующим кораблем, если появится еще один вроде тебя.
Хельва с Дженнаном в легком замешательстве проводили его взглядами.
— Может быть, Тэннер слишком спешит с выводами? — спросил Дженнан.
Хельва разглядывала его: вот он стоит, прислонившись к консоли лицом к тому месту, где находится ее капсула: руки скрещены на груди, стакан, который он задумчиво вертит в пальцах, давно опустел. Спору нет, красив. Но они все хороши собой. Да и не это главное… Его внимательные глаза смотрят прямо и открыто, губы легко складываются в улыбку, но особенно очаровал Хельву голос Дженнана — звучный, глубокий, приятного тембра и без всякого акцента.
— Не торопись, Хельва, — утро вечера мудренее. А если не передумаешь, позови меня утром.
Она позвала его к завтраку, предварительно проверив свой выбор в банке данных Центральных Миров. Дженнан перенес на борт свои пожитки, получил для них обоих полетные инструкции, ввел свое личное и служебное досье в ее память и задал ей координаты первого пункта назначения. После чего корабль Х-834 стал официально именоваться ДХ-834.
Их первый рейс оказался скучным, но необходимым заданием, к тому же чрезвычайно срочным. В борьбе за Хельву верх одержали медики, и теперь ДХ-834 предстояло забросить вакцину в отдаленную планетную систему, пораженную опасной споровой инфекцией. Перед ними стояла задача как можно скорее добраться до Спики в созвездии Девы.
После головокружительного стартового броска на максимальной скорости Хельва убедилась: в этом нудном полете ни ей, ни напарнику не придется особенно напрягаться. Зато у них оставалась масса времени для того, чтобы как следует узнать друг друга. Дженнану, разумеется, было известно, на что способна Хельва как корабль и партнер, да и она тоже знала, чего от него можно ожидать. Но все это были только сухие факты, а Хельва всей душой стремилась изведать ту человеческую сторону своего напарника, которую невозможно свести к набору символов. Ведь это все равно, что пытаться понять взаимоотношения двух людей, прочитав о них в книге. Нет, такое нужно прочувствовать самой…
— Мой отец тоже был спасателем — или это есть в твоей памяти? — сказал Дженнан на исходе третьего дня.
— Конечно, есть.
— А знаешь, так нечестно. Ты о моей семье знаешь все, а я о твоей — ни шиша.
— Как и я сама, — отозвалась Хельва. Пока я не прочла твою семейную хронику, мне как-то даже в голову не приходило, что где-то в банке данных Центральных Миров содержатся сведения и о моих предках.
— Ох уж эта ваша капсульная психология! — фыркнул Дженнан.
— А ты думал! — рассмеялась Хельва. — Я даже запрограммирована от ненужного любопытства по этому поводу. Чего и тебе желаю.
Дженнан заказал себе напиток, уселся в противоперегрузочное кресло прямо перед ней и, поставив ступни на подножки, стал лениво поворачиваться на шарнирах из стороны в сторону.
— Хельва — это придуманное имя.
— Со скандинавским оттенком.
— Но ты не блондинка, — уверенно сказал Дженнан.
— Значит, бывают темные шведки.
— И белобрысые турки. Правда султан из меня неважный — ведь в моем гареме только ты одна.
— К тому же твоя единственная женщина обречена на вечное затворничество, правда ты всегда можешь поискать утешения на стороне… Хельва ошеломленно отметила, что ее прекрасно поставленный голос предательски дрогнул.
— Ты знаешь, — перебил ее Дженнан, витавший где-то далеко в своих мыслях, — у меня создалось впечатление, что отец мой был женат в первую очередь на Сильвии, своем корабле, а уж потом на матери. Постепенно я привык считать Сильвию своей бабушкой. Вообще-то она скорее пра-прабабушка — у нее небольшой номер. Раньше мы с ней, бывало, болтали часами.
— Какой у нее опознавательный знак? — спросила Хельва, неосознанно завидуя всем и каждому, кому доводилось знать его прежде.
— 422. По-моему, сейчас ее инициалы ТС. Я как-то раз встречал Тома Берджеса.
Отец Дженнана умер от космической инфекции — у него не осталось вакцины, вся ушла на спасение обитателей далекой планеты.
— Том сказал, что она стала сурова и резка на язык. Только попробуй утратить свое очарование, милочка, — я обращусь в призрак и стану тебя преследовать, — пригрозил он.
Хельва засмеялась. И тут он ее испугал: подошел к центральному пилону, легко и нежно провел пальцами по смотровой панели.
— Хотел бы я знать, какая ты… — тихо и чуть печально проговорил он.
Хельву предупреждали, что для пилотов вполне естественно такое проявление любопытства. Она не знала о себе ничего, и никто из них тоже не сможет узнать.
— Выбирай любую внешность на выбор — и я твоя! — ответила она, как ее учили.
— Тогда, железная дева, я предпочитаю блондинок с длинными локонами, Дженнан изобразил кудри в стиле леди Годивы. — И поскольку, моя радость, ты закована в титановую броню, я буду звать тебя Брунгильдой, — он церемонно поклонился.
Хельва прыснула и запела арию Брунгильды. Как раз в это время Спика вышла на связь.
— Что это, черт возьми, за вопли? Вы кто такие? Валите отсюда, если только вы не медицинская служба Центральных миров. У нас эпидемия. Всем даем от ворот поворот.
— Это мой корабль поет. Мы ДХ-834, Центральные Миры, доставили вам вакцину. Дайте координаты для посадки.
— Твой корабль… поет?
— Да, и у него самый большой диапазон во всем обитаемом космосе. Есть еще вопросы?
ДХ-834 сдал груз вакцины, на этот раз обойдясь без арий, и получил приказ немедленно отправляться к Левиту-4. Добрались они быстро, но слухи оказались еще быстрее, и Дженнану пришлось защищать девичью честь Хельвы.
— Я больше не буду петь, — сокрушенно бормотала Хельва, готовя примочки для третьего за неделю фонаря под глазом.
— Еще как будешь, — стиснув зубы, буркнул Дженнан. — Даже если мне придется ставить фингалы отсюда и до самой «Конской головы», чтобы заставить шутников заткнуться, мы все равно будем называться «Корабль, который поет».
