Бритни Спиарс — милашка. Курт Кобейн — мертв. Но ты — суперлига С улыбкой кубка мира. Но ты — суперлига.
— Чо слушаем? — Мемет возник из-за спины так внезапно, что я чуть жвачку не проглотил. Рядом Ибрагим — ухмыляется во всю свою лошадиную морду.
— Нефью, — говорю и вытаскиваю одну таблетку из уха.
— А-а, опять белый трэшак. Когда ты уже нормальную музыку крутить начнешь, мэн? Вон, у Ибрагима есть пара классных телег, хочешь, он тебе сольет?
Желанием я не горел. Тогда длинномордый включил телефон на громкую, чтобы я насильно наслаждался правильным фанком. Я выплюнул жвачку ему под ноги — все равно от нее только жрать больше хочется. Ибрагим намек понял и пошел на асфальт — типа отрабатывать движуху. Я лениво наблюдал за тем, как он пытается сделать книдроп — наколенники бы надел лучше, придурок, пока чашечки себе не расхерачил. Не перед девчонками же выпендривается.
— Зря ты так, мэн, — заметил Мемет, пристроившийся на плиту рядом со мной. — Между прочим, если бы не он, фиг бы нас пригласили на мешочную пати. Тебя, между прочим, тоже, мой унылый брат.
— Куда-куда нас пригласили? — не понял я.
— Ты чо, тупой, мэн?! В джунглях вырос? Тусейшен такой, куда со своей выпивкой приходят. У Доминики хата пустая, ее старики сваливают на романтический викенд. Так что оторвемся по полной, бро.
Я нахмурился:
— Доминика — это та полька, из восьмого? А хули ей наш Ибрагим сдался? Или у них в классе парней больше нету?
— Валлах[2], резкий ты сегодня какой-то, — покосился на меня Мемет. — Скажи лучше, ты в субботу придешь? Можем тут встретиться, часа в два для разогрева. Пиво на тебе.
— А чего это сразу на мне? — взъерошился я. — Я вообще на мели.
— Да пара[3] мы тебе наскребем, — отмахнулся Мемет. — Просто сам посуди — если до предков дойдет, что я выпивку покупал — мне глубокая жопа, мэн. А дойдет оно обязательно, если только я на другой конец города за пивасом не поеду. Сам знаешь, кто у нас в "Нетто" и "Факте" на факинг кассе сидит.
Оно верно, семейство у Мемета было большое и столь же разветвленное, как агентурная сеть ЦРУ. У Ибрагима, между прочим, тоже.
— А если ты домой приползешь на бровях, то думаешь, твой фатер ничего не заметит? — начал было я, но тут в голове у меня что-то щелкнуло и перед глазами всплыл отмеченный красным маркером календарь. — Блин! А я же не смогу в субботу! Мы с матерью в Орхус едем.
Круглощекое лицо Мемета разочаровано вытянулось.
— Писс! Это чо, на базар, что ли? Сумки будешь за нею таскать? Слышь, бро, а ты никак остаться не можешь? Ну, заболей там или типа того…
— Не, мы к знакомым, — соврал я, потому что не знал, что еще такого есть в Орхусе кроме базара и аэропорта, а про Обсерваторию почему-то сказать было стыдно — не хотелось показаться фриком. — И если заболею, то мать точно сама дома останется и запихнет меня под одеяло с градусником.
— Факинг шит! — опечалился Мемет. — Кто ж тогда за выпивкой пойдет?
— Да вон, Микеля пошлите, — я кивнул в сторону рассекающего грудью шиповник одноклассника. — Не знаю, чего он сюда приперся, но это, по ходу, очень кстати.
Микель был единственным тусившим с нами коренным датчанином — в том смысле, что мамашу его звали Меттой, а папашу — Йенсом. Выглядел же он стопудово китайцем, с косыми глазами и прочими азиатскими атрибутами. А все потому, что его усыновили и увезли на другой конец континента еще в младенчестве. На исторической родине Микель никогда не бывал, по-китайски не шпрехал, зато жил в вилле из красного кирпича за железкой и сеточным забором, отгораживающим благополучный сонный район от нашего гетто. Наверное потому китайчонок и шлялся с нами, вместо того, чтобы зависать у своего икс-бокса — хотел проснуться.
