— Ты думаешь, Джейк сможет сделать Люсианну более женственной? — спрашивала Джени своего мужа.
— Пустая затея! — весело ответил Дэвид, не подозревая, что Люсианна стоит за дверью и слушает, затаив дыхание. — Люси — моя сестра, и я очень ее люблю, но, боюсь, бедная девочка понятия не имеет о том, что такое сексапильность.
— Дэвид, по-моему, это жестоко и несправедливо, — возразила Джени. — У нее красивая фигура, хотя она и пытается скрыть это под своими кошмарными штанами. Стоит ей уделить себе побольше внимания — и она будет выглядеть сногсшибательно. Вы всегда относились к ней как к мальчишке, так чего же ты хочешь?
— Это не имеет значения, — пренебрежительно оборвал ее Дэвид. — Люсианна непривлекательная женщина, и даже Джейк, с его знанием женского пола, не в силах этого изменить. Мы должны примириться с тем фактом, что она останется с нами на всю жизнь.
Слезы негодования наполнили глаза Люсианны, когда она тихо отошла от двери их спальни. И этот туда же! Непривлекательная женщина! «Я тебе покажу, — думала она со злостью, — я вам всем покажу!» И пусть ей придется проглотить массу обид, выслушать наставления от такого деспота, как Джейк, который еще в детстве не давал ей покоя, постоянно вмешиваясь в ее жизнь и опекая, словно старший брат, — она на все готова.
И все-таки лучшего наставника ей не найти. Люсианна была вынуждена признаться в этом самой себе. Она имела много возможностей убедиться воочию, какой эффект производил Джейк на впечатлительных, да и не очень впечатлительных, представительниц слабого пола без всяких усилий с его стороны.
Сама она не могла понять, почему интеллигентная, остроумная, независимая женщина в его присутствии либо теряла дар речи, либо начинала нести полную чушь. На ее взгляд, в его черных бровях, властной манере говорить и суровой мужественности не было ничего привлекательного. Ей нравились такие мужчины, как Джон: блондины с добрыми глазами, похожие на плюшевых медвежат, которых хочется прижать к себе, а не на прожженных самцов из рекламы сигарет.
Конечно, Джейк не упустит случая посмеяться над ее неловкостью, и один Бог знает, как ей будет больно от его насмешек. Но отступать уже поздно.
Она решительным жестом вытерла слезы. В конце концов, на это стоит пойти ради того, чтобы Джон был с ней. Она хочет выйти за него замуж.
Раздеваясь у себя в спальне, Люсианна на какой-то момент застыла на месте, а потом подошла к зеркалу.
Только сегодня ее тетя заметила, как сильно она похожа на свою мать, которую считали красавицей. Но ведь красота — понятие относительное. Она заметила, как Джон поморщился, когда, неожиданно зайдя к ней на днях в мастерскую, увидел ее руки в машинном масле и короткие ногти. Но когда они впервые встретились, она уверена, он нашел ее весьма симпатичной и оценил ее мастерство по заслугам. Он был даже горд за нее и хвастался перед друзьями, какая она у него умница.
Но потом Джон перестал всем рассказывать, чем она зарабатывает на жизнь, и в конце концов стал склонять ее к тому, чтобы она оставила свое занятие. Когда она спрашивала почему, он только раздражался.
Конечно, Люсианна и сама видела, что не похожа на любовниц
и жен друзей Джона, и, когда оказывалась в компании этих женщин — к счастью, такое случалось редко, — обнаруживала, что при ней они умолкают. Но самым невыносимым было хихиканье исподтишка, которое она слышала за дверью в свое отсутствие. Люсианна не сомневалась, что в такие моменты они смеялись над ней. И хотя она вела себя как ни в чем не бывало, сознавать это было очень больно и обидно.
В школе она не испытывала недостатка в друзьях. Но в ней проснулся интерес к чисто мужским занятиям, и она больше времени проводила среди мальчишек. Своих хихикающих подружек, у которых на уме были исключительно мальчики, попсовая музыка и шмотки, Люсианна презирала.
Но она ведь так старалась для Джона! То платье для вечеринки, которые ежегодно устраивала его фирма, было куплено только потому, что он этого хотел. Люсианна даже выполнила настойчивую просьбу Джона и согласилась взять с собой одну из его коллег в магазин, чтобы та помогла ей выбрать подходящий фасон. Когда Люсианна предстала перед Джоном в платье, которое убедила ее купить Фелисити, он был, мягко говоря, разочарован. Фелисити со своей стороны яростно доказывала ему, что Люсианна не хотела ничего другого, кроме этого платья, а та была настолько расстроена и подавлена, что не смогла ничего сказать в свое оправдание.
На глаза снова навернулись слезы — на ее широко поставленные прекрасные зеленые глаза с густыми ресницами, которым совеем не шло печальное выражение, появившееся с недавних пор. Когда самые дорогие и близкие люди говорят, что ты безнадежна как женщина, нет ничего хуже.
Да, она носит джинсы и занимается неженским делом. Но от этого она не перестала быть женщиной… Да чем она, в конце концов, хуже этой Фелисити!
Глава третья
-Ты сегодня рано встала… Хотела по-быстрому смыться? Испугалась того, что тебе предстоит?
— Вовсе нет, — решительно сказала Люсианна в ответ на ехидное замечание брата, хотя он был недалек от истины, потому что проснулась она с тяжелым сердцем и дурными предчувствиями по поводу затеи, в которую ввязалась. Но Дэвида не проведешь.
— Рассказывай кому-нибудь другому, — ответил ее брат.
В этот момент в кухню вошла Джени, и он обратился к ней:
— Говорил я тебе, она не справится…
— Я справлюсь, — возмущенно прервала Люсианна. — Я встала раньше, потому что хотела покончить со всеми делами перед тем… перед тем как уеду.
Она залпом допила свой кофе и поспешила к двери, чтобы избавить себя от очередных колкостей Дэвида. Она не смогла увидеть, каким сочувственным взглядом он посмотрел ей вслед. Люсианна оставалась для него маленькой сестренкой, которую он любил всем сердцем, и Дэвид готов был свернуть шею этому кретину — Джону за то. что тот заставил ее так страдать.
Срочная работа, о которой говорила Люсианна, состояла всего-навсего в смене масляного фильтра. Когда она возвращалась домой, Джейк как раз подъезжал к ферме.
— Что ты тут делаешь? — удивленно и немного агрессивно спросила она, когда он выходил из машины. На нем тоже были джинсы, но безупречно чистые и ладно сидевшие на его великолепной фигуре.
— Догадайся, — спокойно ответил он. Люсианна вперилась в него взглядом.
— Тебе совсем не обязательно было приезжать за мной, как будто я… заключенная. Я и сама в состоянии выехать из дома.
— Но я избавил тебя от этой заботы, — вежливо сказал Джейк, — и это один из первых уроков, которые ты должна усвоить.
— Какой? — спросила Люсианна.
— Принимать рыцарское обхождение мужчины как должное и, — добавил он сухим тоном, — не унижать его мужское достоинство, показывая, что вовсе не нуждаешься в его помощи и защите.
— Выходит, я должна светиться от счастья и припадать к твоим ногам от переполняющей меня благодарности? — съехидничала Люсианна.
