Завидев Эдавиана, Вирт махнул рукой воеводе, чтобы войско начало движение, и развернув коня подъехал к принцу с отчетом.
— Выдвинулись все, кроме одного из обозов с провиантом. Колесо слетело, поэтому припасы перегружают в другую телегу.
— Не страшно, догонят у первой стоянки.
Вирт кивнул и посмотрел вслед удаляющемуся вооруженным мужчинам, сощурив глаза. Он делал так постоянно, отчего вокруг загорелых глаз образовывались белые полоски.
— Начнем оттуда, где закончили в прошлый раз? — спросил он.
— Нет, захватим площадь побольше. Мраны быстро расходятся по территории, и скорее всего уже снова поселились в вычищенных землях. Пусть и в меньшем количестве, но все же. А у нас задача одна — согнать их в перевал Конехли и там похоронить.
Вирт промолчал. На то он и друг чтобы не рушить чужих надежд. Многие бы хотели похоронить мран, да вот только не получалось ни у кого. Ему ли не знать, он уже лет пятнадцать ходит в такие вот походы и все без толку. Только периоды бывают, когда мраны ведут себя тихо, и когда как с катушек съезжают. А так все одинаково.
Глава 3
Стены академии я покидала с легким сердце. Сперва миновала громоздкие ворота, затем оставила за спиной острые шпили башен, а еще через некоторое время академия совсем скрылась с глаз, отгораживаясь зеленым холмом, за который я свернула. Тогда-то на горизонте начали маячить очертания знакомого города.
Сердцу сделалось радостно. Я иду почти домой! К женщине, что добра и ласкова ко мне, в дом, где у меня есть своя комната с кроватью, на которой сплю только я, и небольшим столом, за которым провожу долгие вечера. Все такое привычное и родное. Пусть ненадолго, но нужно жить сегодняшним днем. А завтра будет видно.
В городские ворота зашла уже с вечерними лучами солнца. Теплый вечер, красное зарево неба, легкий ветерок и тихая суета столичных жителей. До дома миссис Кастиньи чуть ли не бежала, улыбаясь как ненормальная. И не зря торопилась. Наставница сидела в легком цветастом платье на лавочке у широкого дуба, что рос перед изгородью, и грустно смотрела себе под ноги. Ждала, как ждут возвращение только дорогого сердцу человека.
Захохотав в голос, я понеслась к женщине. Нужно было видеть радостные глаза наставницы, услышавшей знакомы смех. Вмиг распрямились сутулые плечи, исчезли с лица мелкие морщинки, и глаза засияли счастьем.
— Софушка, — поднялась наставница, а я подскочила, и, не говоря ни слова, обняла так, если бы это была родня мама.
— Миссис Кастинья, как же я скучала! — пищала я, не отпуская ее из объятий.
— А как я скучала, с обеда маюсь. Уже в голову всякое полезло. Дай хоть посмотреть на тебя.
Я отпрянула, все еще широко улыбаясь.
— Какая ты красавица Софа, я прямо не узнаю тебя год от года! Скоро женихи ко мне толпами попрут, и что мне им говорить?
— Тоже скажете, никто не придет. А если такие найдутся, то чаем их буду поить, тем самым, что от застоев в организме помогает, — подмигнула я и мы засмеялись.
До самой полуночи мы сидели за столом в маленькой, но уютной кухоньке, с приоткрытым во двор окном, и пили чай. Я рассказывала об академии, экзаменах, и новых методах в целительстве, про соседок упомянуть не забыла, особенно про Линку. А наставница все кивала, кажется, совсем не слушая моего бубнения. Ветер тихо колыхал ее с проседью волосы, а глубоко посаженных глаз не покидало счастливое умиротворение.
— Миссис Кастинья, вам не интересно? — спросила я. Может женщина спать хочет, а я мучаю ее надоедливыми рассказами.
— София..3наешь, я ведь тебя всю зиму ждала..-целительница сделалась такой печальной, что в груди тревожно заныло сердце, — Детей у меня своих нет, и муж давно покинул этот мир. Одна я осталась на этом свете, а годы берут свое.
— Вам только чуть за пятьдесят, — подбодрила я.
— И все же не твои двадцать. К чему я это говорю. Я много лет думала, на кого оставлю свою лавку и этот дом..
— Нет, Миссис Кастинья, не продолжайте. Не хочу о грустном, — мне сделалось не по себе. Разговор явно обещал быть неприятным.
— Ты неправильно меня поняла, не собираюсь я умирать в ближайшее время, — улыбнулась женщина, — Я только хотела сказать, что очень к тебе привязалась за эти годы, надеюсь и ты ко мне. И хотела предложить тебе переехать в мой дом после окончания академии и помогать в лавке, которая со временем полностью перейдет к тебе.
У меня чуть не открылся рот. Я. Дом. Лавка. Вот это новости на сон грядущий. Неужели все мои проблемы и переживания могли решиться вот так, в одночасье, да еще и человеком, который стал мне поистине дорог. Мне казалось, что я сплю, и весь разговор мне только снится, потому что я забыла, когда в последний раз судьба преподносила мне такие бесценные подарки.
О таком раскладе я тихо грезила по ночам, чтобы после выпуска все осталось на своих местах, чтобы те, кто пришел в мою жизнь, больше не уходили, а судьба не истязала мое израненное сердце. Мне итак пришлось нелегко, и только небесным магом известно, как я не сломалась окончательно.
— Если тебя, конечно, не пригласили на более привлекательное место работы, — чуть погодя замялась наставница.
— Что вы, миссис Кастинья, я так… это предложение стало лучшим, и пусть единственным. Я с благодарностью приму его.
Я все-таки прослезилась. Не смогла сдержать слез, чувствуя в сердце столько теплоты и благодарности к человеку напротив. Как же удушающе горько мне было все эти три года, не меть даже призрачной тени на нормальное будущее, и как солнечно и радостно стало внутри теперь.
— Больше никаких миссис, можешь называть меня тетя. Давно пора, — бодро сказала наставница, радуясь моему согласию не меньше чем я сама.
— Хорошо, тетя Кастинья, — я протянула руку и сжала лежащую на столе ладонь с припухшими суставами — опять собирала травы в одиночку, — Я так вам благодарна, что не могу выразить словами..
— Это я тебе благодарна, Софушка. Ты заменила мне дочь и стала моей семьей. Теперь мы есть друг у друга и этого не отнять.
Утро выдалось восхитительным. Первые лучики солнца крадучись, проникали под коротенькую занавеску в горошек, за окном чирикали птицы, рассевшись на зеленых деревьях, а по комнате плыл аппетитный запах свежей выпечки и травяного чая.
— Доброе утро, — сказала я как только вошла на кухню. Миссис Кастинья как раз ставила железный поднос с булками в небольшую печь.
— Доброе, София, — наставница распрямилась и обтерла мучные руки об фартук, — Я сегодня тороплюсь. Нужно киринку собрать в лесу, пока еще осталась. А на тебе хозяйство и лавка. Булочки как спекутся- вынешь, настой по бутылькам разольешь- скляночки я уже приготовила, потом до швеи сбегаешь, платье я тебе заказала летнее..
— Ну что вы, тетя Кастинья…
— Сильно не радуйся, я из твоей зарплаты за него вычту. Так вот платье заберешь, и надевай сразу, не береги. В полдень люди придут, кому и что отдать я на листочке расписала, ну вроде и все, — Наставница нахмурила брови, бесцельно смотря сквозь стену. — Ах да, еще мне сереницу принесли. Ты ее на вязанки разбей и в подсобке подвесь, она свежая совсем. Ну все, Софа, побежала я.
