Внезапно что-то изменилось — на лице мужчины появилось неодобрительное, даже презрительное выражение. Но Андреа успела заметить оценивающий взгляд, которым этот потрясающий мужчина только что смотрел на нее. Андреа привыкла к таким взглядам. Не сказать, чтобы ей это нравилось, скорее докучало. С некоторых пор она стала ходить в просторных одеждах, скрывающих фигуру, заплетала волосы в свободную косу и редко когда красилась. Горько было сознавать это, но она заранее знала: с каким бы интересом ни смотрели на нее мужчины, любой из них с ужасом отвернется, стоит ему только увидеть ее всю…
Андреа отогнала мрачные мысли, и привычная горечь сменилась столь же привычным, хотя тоже не лишенным горечи, чувством благодарности своей матери, судьбе, провидению, всем, кто помогал ей на протяжении долгих мучительных лет.
Решиться на поездку было нелегко. Ей помогли принять такое решение ее друзья, Тони и Линда.
— Но зачем он все это делает? — беспомощно воскликнула Андреа уже в который раз. — Он что-то задумал, и меня это беспокоит.
— Может, Энди, он просто хочет познакомиться с тобой, — успокаивающе проговорила Линда. — Может, он стар и болен и хочет загладить свою вину.
— Ну да, и поэтому я получаю письма с приказом немедленно явиться в его дом. И ни слова о маме! Нет, если б он раскаивался, то был бы повежливее, и написал бы маме, а не мне.
Андреа нахмурилась. В разговор вмешался Тони:
— Послушай, если ты ему для чего-то нужна, то он с радостью пойдет на твои условия.
— Какие условия? — взорвалась Андреа. — Да мне от него ничего не нужно!
— У него есть деньги, — спокойно проговорил Тони. — Куча денег.
— Да пусть он ими подавится! — сердито закричала Андреа. — Я и пенса у него не возьму!
— А как же твоя мама, Энди? — все так же спокойно спросил Тони.
Андреа сникла, а Тони все не замолкал:
— Что, если он отстегнет тебе достаточную сумму, чтобы расплатиться с долгами и переехать в Испанию?
У Андреа перехватило дыхание. Вот так задыхается мать, день за днем, без конца. Андреа словно услышала сухой астматический мамин кашель, увидела, как она замирает, согнувшись, у раковины и дышит, медленно, прерывисто.
— Нет, я не могу, — бессильно проговорила Андреа. — Я не могу взять деньги у этого человека!
— И все-таки подумай как следует, — настаивал Тони. — Ты их возьмешь не для себя, а для своей матери. Он ей обязан, ты сама много раз это говорила! Она подняла тебя одна, а с его стороны были только обиды и оскорбления. Он купается в роскоши, у него сотни миллионов, а ты, его внучка, живешь в доме для бедных. Сделай это ради матери, Энди.
Последние слова в конечном счете решили все. Хотя Андреа до дрожи не хотелось иметь ничего общего с человеком, столь бессердечно обошедшимся с ее матерью, в тот момент, когда Тони произнес слово «Испания», она поняла: надо ехать. Ехать и постараться заставить деда купить для матери небольшую квартирку где-нибудь, где круглый год тепло и сухо…
Вот почему Андреа стояла сейчас на террасе величественного дедова дома в Афинах.
Она выполнит свой долг перед матерью.
Андреа посмотрела на стоявшего перед ней импозантного мужчину и улыбнулась — холодной, вызывающей улыбкой. Значит, он знает, кто я такая, этот мистер Презрение? Он выглядел таким лощеным, в нем все кричало о больших деньгах — прекрасно сшитый костюм, безупречная стрижка, золото, мелькнувшее на запястье, когда он посмотрел на часы. Наверное, кто-то из дедова окружения. Точно. Один из его компаньонов, партнеров, или как там еще называют друг друга богатые люди, живущие в золотом мире, где плата за электричество не имеет никакого значения, а на стенах ванных комнат нет зеленых разводов плесени…
Напрасен, значит, был ее поход в роскошный лондонский универмаг с Линдой и Тони. Она думала, что купленный ею по золотой карточке эксклюзивный брючный костюм совершит чудо и никому в голову не придет, что перед ними всего лишь нищая лондонская девчонка.
Мужчина, с таким презрением смотрящий на нее своими холодными серыми глазами, прекрасно знает, кто она и что. Дешевка, нищая незаконнорожденная внучка Йоргоса Костакиса.
Андреа вздернула подбородок. Ну и пусть, что ей до этого? И если этот мужчина, смотрящий на нее задрав свой точеный нос и презрительно скривив губы, считает, что ей не место в таком дворце, то какое ей дело до этого? Никакого. Так же как и до Йоргоса Костакиса, от которого ей нужно только одно — небольшая денежная компенсация для женщины, на которую он привык смотреть как на грязь под ногами…
Никое заметил изменившееся выражение глаз незнакомки. Эта женщина явно не стеснялась своей продажности! Отвращение к старику Костакису, содержащему такую молоденькую любовницу, вылилось в отвращение к самой любовнице.
Так что, когда она направилась к нему с улыбкой на губах и холодом во взгляде, он ответил ей тем же.
Андреа почувствовала исходивший от него холод, словно облака вдруг закрыли солнце. Перед ней стоял теперь не просто умопомрачительно красивый, высокий и стройный мужчина, это был неприступный, холодный как лед патриций.
Ну ладно! Андреа не без кокетства тряхнула головой, так что ее роскошные волосы рассыпались по плечам. Ей вдруг захотелось вывести его из себя.
— Привет, — сказала она, подпустив в голос хрипотцы. — Мы, кажется, не встречались? Я бы запомнила.
Андреа протянула ему руку. Рука была безупречна — Линда накануне вечером сделала ей маникюр, умастила огрубевшую от работы кожу, наклеила длинные ногти и покрыла их лаком под цвет волос.
Никос руки не подал. Ему было противно касаться женщины, которую ласкает за деньги богатый старик, хотя тело его мгновенно откликнулось на хрипловатый голос и исходящее от нее благоухание. Он беспощадно подавил возбуждение.
К тому же он только что отметил про себя, что эта женщина — англичанка. Отсюда и рыжеватые волосы. Наверное, подумалось ему, женщина ее профессии с такими волосами котируется дороже в странах, где преобладают черноволосые.
Наткнувшись на открытое презрение со стороны красивого незнакомца, Андреа решила не робеть. Вместо этого, одарив его еще одной иронической улыбкой, она вскинула голову, прошла мимо, остановилась спиной к нему и стала глядеть вниз, опершись руками о балюстраду. Так было легче ногам. Они побаливали, скорее всего просто от нервного напряжения, ведь большую часть дня она просидела — сначала в удобном кресле в самолете, потом на мягком сиденье лимузина. И все-таки надо будет вечером поделать упражнения, но прежде она позвонит Тони, как они договаривались.
Андреа снова перебирала в уме меры безопасности, которые разработали они с Тони. Человек позади нее был забыт. Как он ни хорош собой, как ни велико его презрение к незаконнорожденной внучке Костакиса, он не заслуживает внимания. Для нее самое важное сейчас еще раз проанализировать все то, что они с Тони придумали.
