Корею, согласно некоторым источникам, захватывали 800 раз на протяжении всей ее истории. Зачем? Она является связующим звеном между Китаем и Японией, и, как скажет вам любой историк, находиться в таком стратегическом месте – настоящее проклятие для любой маленькой страны.
Тем не менее, несмотря на свою богатую историю, корейцы не просто выжили, но и стали процветающей нацией. Наряду с поразительным экономическим подъемом, в ходе которого страна превратилась из нищего в принца, Корея стала культурной динамо-машиной, чей удар в глобальном плане тяжелее ее собственного веса.
Согласно данным сервиса по продаже концертных билетов, StubHub, тур корейской K-pop группы BTS стал одним из самых масштабных в США осенью 2018 года, уступив лишь Элтону Джону и Эду Ширану.
Нет никакой разумной причины, почему так произошло. Их песни даже не на английском языке. Фактически они на языке, на котором говорят только в двух странах мира: Северной и Южной Корее.
Также невозможно объяснить, как корейская косметика стала глобальным трендом, захватившим розничные сети от Парижа до Нью-Йорка. Она ненамного отличается от любой другой, однако каким-то образом корейской индустрии красоты удается задавать тон всему миру.
Так как же страна, в которой буквально 70 лет назад почти нигде не было водопровода, стала сказочно крутой?
Дело, очевидно, в нунчи. Перефразируя Дарвина, выживание наиболее приспособленных не означает выживание сильнейших. Это означает, что выживут те, у кого будет самое быстрое нунчи.
Откуда корейцы взяли свое нунчи?
Корейские народные сказки прославляют нунчи, и самая известная из них повествует о легендарном герое Хон Гильдоне (Хон – фамилия; не имеет ко мне отношения), корейском Робине Гуде XVI века. О настоящем человеке известно немногое, но, согласно традиционным преданиям, Хон использовал нунчи, чтобы избегать покушений на его жизнь, свергнуть короля и занять его место. Каждая народная сказка по своей сути повествует о триумфе нунчи над различными невзгодами. История Хон Гильдона – не исключение.
Хон был сыном наложницы низшего ранга, поэтому его никогда не считали законным сыном, несмотря на то что он был любимчиком короля. Из-за ревности главной наложницы Хон был вынужден покинуть дворец и жить своим умом… другими словами, своим нунчи. Благодаря нунчи Хон смог прочесть предзнаменование о том, что «ему лучше покинуть дом, иначе его убьют».
Нунчи позволяло ему адаптироваться к любой ситуации, словно хамелеон, и действовать так, как было бы эффективнее всего в каждой конкретной ситуации, например начать изображать государственного инспектора, когда хочется быть замеченным, или водителя рикши, чтобы на него, наоборот, не обращали внимания.
Чтобы узнать больше о Хоне и его нунчи, я поговорила с Минсу Каном, профессором европейской истории из Университета Миссури в Сент-Луисе с корейским происхождением, который выполнил первый полный перевод «Истории Хон Гильдона» на английский язык 2. Помимо научной деятельности, Кан также был одним из тех, кто сразу же пришел мне на ум, когда я пыталась вспомнить знакомых с отличным нунчи.
Кан объяснил, почему Хону или кому бы то ни было еще в традиционном корейском обществе (особенно незаконнорожденным сыновьям) необходимо нунчи: в жесткой и сложной классовой системе (ведь даже внутри классов есть подклассы!) нунчи – это необходимость.
«В эпоху Чосон [которая длилась с конца XIV до конца XIX века] несколько поколений семьи жили вместе в этом массивном комплексе, – отмечает Кан. – Даже для женщин ситуация осложнялась наличием иерархии из нескольких наложниц. Еще сложнее дела становились, когда детей было несколько. Нунчи в такой среде нужно для выживания так же, как воздух».
Для понимания наблюдений Кана полезно упомянуть, что в досовременной Корее существовало три основные религии. Вот они в порядке появления.
Анимизм: вера в то, что у всех предметов есть душа, особенно у гор. Западным аналогом можно считать друидизм, религию, которую практиковали древние кельтские племена. Она подарила миру Стоунхендж.
Конфуцианство: официальная государственная философия в эпоху Чосона, которая подчеркивает важность порядка в обществе и иерархии, в которой все знают свое место.
Буддизм: самая трудная для определения религия. Частично она основывается на принятии того, что жизнь полна страданий, а путь достижения душевного спокойствия в подобном мире – это жизнь в созерцании и осознании далекоидущих последствий наших действий, будь то выбрасывание мусора или проявление жестокости по отношению к животным или людям.
Хотя конфуцианство – это система убеждений, наиболее актуальных для истории Хон Гильдона, все три религии внесли свой вклад в формирование особого корейского мировоззрения – спокойное созерцание и осознание того, как наши действия влияют на наше окружение.
Кан имеет четкое представление о том, почему корейцы так ценят нунчи: «Во многом это связано с тем, что Корею так много раз захватывали, – сказал он. – Корея была слишком мала, чтобы дать отпор, поэтому народу приходилось все время приспосабливаться к захватчикам. Как они могли справиться со всеми этими племенами: монголами, маньчжурами, японцами? Корейцам ничего не оставалось, кроме как развивать нунчи».
Если бы не нунчи, корейской культуры вообще бы не существовало. Во время японской колонизации Кореи, с 1919 по 1945 год, корейский язык и культура страны находились в процессе поэтапной ликвидации. Корейским семьям, например, давали японские фамилии.
«Если бы японцы выиграли Вторую мировую войну, – заметил Кан, – они бы полностью уничтожили корейский язык и культуру». Чтобы сохранить хоть какую-то «корейскость», как отмечает Кан, нации пришлось перейти к ускорению нунчи.
Им пришлось пройти по краю пропасти, чтобы успокоить своих японских повелителей, а также найти правильный подход, выбрать нужное время и сохранить корейские газеты, не-синтоистские религии и возможность обучения в школах на корейском языке.
Кан также объяснил роль нунчи в экономическом чуде Южной Кореи под названием «из грязи в князи». Оно кажется особенно невероятным, если знать, что страна долгое время находилась в руках президента-диктатора Пак Чжон Хи (Пак – его фамилия), который занимал этот пост с 1961-го до его убийства в 1979 году. «Как бы я ни презирал Пака, он видел, что единственный способ добиться процветания в Южной Корее – это открыться миру, отправить людей учиться в другие страны, чтобы те по возвращении смогли использовать свои знания для рабочих мест для корейцев. Умение читать людей и незнакомые культуры считалось абсолютной необходимостью. Северная Корея, напротив, полностью отрезала себя от внешнего мира, поэтому у северных корейцев сейчас ужасное нунчи».
