Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
У двух высоких винтовых лестниц перед перроном бушевало страшное столпотворение. Казалось, сюда согнали всё население города. Плева у Самкары не было, станция ограничивалась примыкающим к бадвану перроном, поэтому в огромный, открытый ветру накопитель превратилась вся городская площадь.
В разношерстной толпе часто мелькали броские фигуры полицейских. Можно было подумать, что они ищут кого-то, но прохожих полицейские не трогали, зато почему-то сгоняли с улиц недовольных торговцев.
У невзрачного приземистого здания напротив перрона грубо выворотили канализационный люк, и из круглого проёма валил густой прогорклый дым. Кто-то крикнул – совсем рядом с Аной, – и несколько человек в тошнотворно-красной форме устремились на крик. Ана невольно попятилась, испугавшись, что полицейские могут принять её за непонятного нарушителя, и попала под струю дыма из колодца.
Она прикрыла глаза, но было уже поздно.
Саднящая гарь чувствовалась даже через маску. Глаза слезились, как обожжённые кислотой. На несколько секунд Ана потеряла зрение – она видела лишь силуэты прохожих, которые сливались в клокочущую бурую массу, и неправильные, как в обратной перспективе, глыбы домов, скрывающие опустошённое небо.
Прохожие поглядывали на Ану с удивлением и даже опаской – она всё ещё стояла, оцепенев, в клубах дыма, прикрывая трясущейся ладонью уродливую маску, которая заменяла ей лицо.
Крик раздался снова, а затем сменился протяжным жалобным пением, как у бездомных, вымогающих подаяние.
Ана наконец выбралась из едкого чада и, по-прежнему загораживаясь рукавом – хотя ветер относил дым из колодца в противоположную сторону, – зашагала к бадвану.
Лестницы, ведущие к перрону, обступала яростная толпа.
Откуда-то сверху доносились отголоски объявлений, – наверное, сообщали о прибытии очередного поезда, – но Ана ничего не могла разобрать. Люди яро проталкивались на перрон, гремел резонирующий вещатель. Хотя одна из лестниц предназначается для подъёма, а другая – для спуска, все направления перемешались: те, кто торопился на поезд, пытались пробиться там, где спускались только что прибывшие, и на ступеньках образовалась сумасшедшая давка. Ана тоже полезла на лестницу, но её, как бездушное препятствие, снесла со ступенек вылившаяся из пришедшего состава толпа. Поезд лишь на несколько мгновений задержался на станции и пронёсся у неё над головой.
Ана укрылась в тени бадвана. Припекало, и у неё слиплись от пота волосы на лбу. Пролетел ещё один поезд, и линия замерла.
От раскалённого бадвана исходил жар.
Ана вытерла пот со лба. В это время она обычно готовится к началу урока в видая-лая. Исправно работают десятки очистителей, воздух пропитывает прохлада и свежесть, как ночью после пава́на-ваа́ри, чистого дождя.
Линию парализовало. Не звучали больше бессвязные объявления из вещателей, не громыхали тяжёлые составы. Ана вернулась на лестницу и в этот раз смогла подняться, но перрон по-прежнему переполняла осатаневшая толпа, и её оттеснили в самый конец балкона. Ана понимала, что нескоро ещё сможет уехать, даже если восстановится обычный ритм следования поездов.
Толпа внизу, в одеждах ярких цветов, модных в этом сезоне, редела только ближе к обступающим площадь абитинским башням. Дым всё ещё валил из незакрытого колодца. Полицейские не обращали на вывороченный люк внимания и с неизменным упорством преследовали тех, кто прятался от солнцепёка в тени зданий – как будто нарочно сгоняли людей к стальным колоннам бадвана. Поездов не было видно даже вдалеке – ни в одну из сторон.
Над головой Аны захрипел вещатель. Ровный металлический голос произнёс угнетающую бессмыслицу, похожую на радиопередачу, разбудившую её утром. Ана разобрала только «задерживается прибытие». По толпе прокатились недовольные крики.
Задерживается прибытие.
От прожигающих перрон запахов – пота, мочи, жжёной резины – не помогали даже дыхательные фильтры в маске. Глаза у Аны слезились.
– Задерживается прибытие, – настаивал голос. – Внимание сохраняет форму. Спокойствие выходит за линию ожидания.
Ана старалась не слушать неестественный голос, с металлическим звоном повторявший одно и то же, но тот упрямо преследовал её – хотелось зажать уши, лишить себя слуха, только бы избавиться от этой звенящей бессмыслицы.
Она была уверена, что провела на перроне несколько часов, когда за сверкающим изломом путей показались огни поезда. Она и в этот раз не смогла сесть в вагон, зато ей удалось пробиться к краю перрона.
Спокойствие выходит за линию ожидания.
Поскорее бы убраться с Самкары.
Ана сама поражалась, с каким слепым упорством проталкивалась к поезду, в который ей так и не удалось попасть. Её отпихивали, несколько раз она чуть не упала.
– Интервал поезда в движении, – сообщил голос из вещателя. – Сохраняйте спокойствие. Ожидание обретает контуры тишины.
Ана подумала, что, стоит ей уехать с Самкары, и невыносимое чувство губительного разлада, поразившего город с самого утра – как в мелодии, которую проигрывают задом наперёд, – тут же исчезнет. Весь этот день, наполовину сошедший с ума, станет точно таким же, как и сотни других дней до него.
Металлический голос за спиной неожиданной внятно произнес:
– Движение поездов восстановлено, – и затем снова: – Интервал поезда в движении. Важен только переход в ожидание. Важно только сохранение тишины.
Вдалеке засверкал на солнце ещё один состав.
Ана одной из первых оказалась в вагоне – толпа внесла её внутрь, едва открылись двери – и даже успела занять место у окна. Поезд пришёл на Самкару почти пустым.
Двери после упредительного гудка закрылись. Голос из вещателя, изрыгающий бессмыслицу, остался там, на заполненном перроне. Солнце уже не пекло голову. Никто не толкал. Ана могла отдохнуть.
Скоростной состав летел прочь от Самкары. Кто-то приоткрыл окно в лобовой части вагона, и в образовавшийся проём хлестал ветер. Разговоры людей сливались в неразборчивое усыпляющее бормотание, звучала негромкая электрическая музыка с примесью помех.
От Самкары Ана доехала до Келива́на, а там пересела на другую линию, где уже не было давки. Новый поезд, только стоячее место – Ана держалась за высокий поручень, до которого едва доставала рукой – и быстрое, под ритмичную, похожую на марш музыку путешествие до Хо́ры через весь деловой район. Потом Ана перешла на центральный бадван, и там ей снова пришлось пропускать поезда.
Она сильно опоздала, однако больше всего боялась не того, что дети ушли с урока, или что ей сделают выговор за поздний приход. Она боялась, что кто-нибудь из знакомых – И́ла или Сад – заговорит с ней, но она услышит лишь пугающую бессмыслицу, навсегда утратив способность понимать человеческую речь.
Коридоры видая-лая пустовали, как во время воздушной тревоги. Дверь класса, где по расписанию проходило занятие, была приоткрыта, но внутри тоже никого не оказалось.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
