Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 9
— Четвертое июля! Двенадцатое сентября! Седьмое ноября! Шестое июня! Двадцать четвертое декабря!
Одинокий мячик Даниэллы летал через весь зал. Тук — о стену. Тук — о пол. Тук…
— Играем, Даниэлла! Играем! Четвертое июля! Двенадцатое сентября! Седьмое ноября! Шестое июня! И…
Мячик падал. Элиза голову отдала бы на отсечение, что перед тем, как лечь Даниэлле в ладонь, мячик явственно замедлил свой полет.
— Двадцать шестое, — хрипло сказала Даниэлла. — Двадцать шестое декабря.
Мячик выскочил из ее руки и покатился по полу.
* * *
Элиза сидела на берегу. В темноте еле слышно дышало море, поодаль покачивался на волнах катер. Все огни, кроме сигнальных, были потушены; охранники острова — а их было человек пять — дорожили службой и никогда не нарушали главнейшее условие контракта: не попадаться на глаза юным пансионеркам…
Девочкам, в свою очередь, не рекомендовалось ходить на мыс. Элиза пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве. Время ночное, а возбужденные игрой девчонки все не разбредались по постелям. Госпожа Кормилица, обычно строгая, сегодня смотрела на это сквозь пальцы — и воспитанницы горланили песни, бегали по темному парку, прятались друг от друга и кидались мячами…
Из-за темных кустов показалось пятнышко света от ручного фонарика. Элиза поднялась с камня. Подошел господин попечитель, направил фонарик в воду. Метнулись в сторону темные силуэты и ушли в глубину.
— Тебе понравилась игра? Это своего рода соревнование — кто лучше жонглирует мячом…
— Мне так никогда не научиться, — ответила Элиза.
— Почему? — удивился господин попечитель. — Попробуй научиться к следующему моему приезду. Я вернусь примерно через месяц. Поучись управляться с мячиком. Пусть Даниэлла тебе поможет…
Элиза кивнула.
— Кстати… Я заходил к тебе в комнату только потому, что надо знать, как живут воспитанницы. В том числе, что им снится… тебе снятся цветные сны?
Она кивнула.
— Вот и хорошо, — сказал он удовлетворенно. — Значит, все в порядке. А теперь пора в дом.
Пятно света бежало впереди, обозначая дорогу. Они вошли в парк Элиза считала шаги… Спросить-не спросить… Спросить-не спросить…
— А что это за дата — двадцать шестое декабря? — решилась она.
— В этот день случился государственный переворот в одной далекой стране… Давно. — Ответил госполин попечитель. — Почему тебя заинтересовала эта дата?
— Так ведь вы сказали — двадцать четвертое. А Даниэлла ошиблась. Сказала — двадцать шестое.
Впереди показалось залитое светом крыльцо. Госпожа Кормилица собирала старших девочек — младшие, наверное, давно спят…
— Это не Даниэлла, — беспечно сказал господин попечитель. — Это я ошибся.
* * *
Девочки проводили взглядом серый вертолет, и жизнь пошла своим чередом. С наступлением лета обычные уроки закончились — пришел черед занятиям по рукоделию, составлению букетов, рисованию и правилам этикета. Воспитанницам выдали новые купальные костюмы, и Элиза вместе со всеми плескалась в бухте, огороженной пестрыми поплавками. Казалось, над островом Трон никогда не сгущаются тучи. Воспоминания о родителях уже не были так болезненны. За месяц, проведенный на Троне, лишь дважды ей было плохо.
В первый раз она проснулась, точно зная, что мама рядом. Было четыре часа утра, Даниэлла сопела, из парка просачивался серый рассвет. Разочарование было таким сильным, что Элиза проревела, не поднимаясь с кровати, весь день — госпожа Кормилица ходила кругами, пытаясь ее утешить, и Даниэлла лезла к ней то с шоколадками, то с глупыми словами, но Элиза ничего не видела сквозь слезы.
Второй раз самообладание покинуло ее, когда кто-то из девчонок пустил вдоль аллеи бумажный самолетик.
Все случилось раньше, чем она успела осознать происходящее. Самолетик красиво шел на снижение, когда порыв ветра вдруг подбросил его — и сразу же швырнул на землю. Элиза метнулась вперед, упала, сбивая коленки, и подхватила падающий самолет над самой землей. Весь парк был свидетелем последовавшей за тем безобразной истерики.
После кризиса наступала депрессия — но даже толстая Даниэлла проявляла необыкновенный такт, а госпожа Кормилица собственноручно носила из библиотеки самые веселые, по ее мнению, книги. А однажды, уведя Элизу в свой кабинет, рассказала историю Даниэллы. С тех пор Элиза относилась к соседке иначе.
Не раз и не два, бродя по парку, Элиза приходила к запертому павильону. Однажды вскарабкалась по пожарной лестнице — но внутри было темно и пахло затхлым. Как будто не бальный зал таится под замком, а старый склеп…
Памятуя наказ господина попечителя, Элиза каждый день уединялась, чтобы постучать мячиком о стену.
Даниэлла показала ей упражнение — кидать мяч следовало с закрытыми глазами; у толстушки получалось здорово, зато Элизе надоедало постоянно бегать за укатившимся мячом. Она злилась — и в конце концов забросила мячик далеко под кровать.
Но как-то посетив после долгого перерыва свое «королевство» над обрывом, Элиза почувствовала внезапное беспокойство, какую-то неправильность. Причина внутреннего неудобства долго оставалась неясной. Все вроде оставалось прежним — барашки в далеком море, фонтан, кипарис, старая акация…
Элиза протерла глаза. Акация стояла слишком близко к фонтану. Когда-то Элиза собственными ступнями измеряла — пятнадцать ступней… Она заново прошлась — ступней получилось двенадцать с хвостиком. Она посмотрела на свою ногу. Нога растет, конечно — но не за месяц же! Наверно что-то перепутала или забыла. Но беспокойство оставалось. Элиза отыскала в своем столе старую тетрадку с картой «королевства»; от «каменной столицы» — фонтана — до «волшебного дерева» — акации — предполагалось пятнадцать дней пути, то есть пятнадцать ступней…
Тогда она испугалась. Можно ли передвинуть с места на место фонтан? Можно ли пересадить столетнюю акацию, у которой каждое корневище толщиной с Элизину руку?! Да и кому это нужно? О казусе следовало поскорее забыть — чего доброго, выяснится, что с головой у нее не в порядке.
* * *
— Девочки, сегодня звонил господин попечитель! Он будет через неделю!
Оживление за столом. Надо полагать, с сегодняшнего дня мячики застучат веселее. Скоро опять игра…
— Тебя и этот раз не возьмут. Ты ничему не научилась, — сказала Даниэлла.
— Это потому что я тупица, — ответила Элиза и ушла в парк.
Странная мысль, посетившая ее утром, потихоньку росла, сметая протесты здравого смысла. Будь она взрослой — никогда бы до такого не додумалась.
* * *
Результат не вызывал сомнений. Когда-то она перемерила шагами едва ли не все дорожки, и ладонью — клумбы перед входом. Теперь же две дорожки оказались чуть длиннее, чем прежде. И все клумбы — немного меньше.
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 9
