Голова у нее шла кругом, и в душе нарастало глубокое отчаяние. Чтобы окончательно не поддаться ему, она резко поднялась со стула, который немного откатился назад с пронзительным металлическим скрипом, неприятно нарушив тишину опустевшего офиса.
Затем она сделала то, чего никогда раньше не делала. Она прошла в кабинет Макса, прикрыла за собой дверь, подошла к ореховому бару, где у Макса хранилось спиртное, и налила себе неразбавленного виски. Потом подошла к окну с бокалом в дрожащих руках и, отпивая виски небольшими глотками, посмотрела вниз, на кипящий жизнью Лондон. Час пик был в разгаре, но Клея находилась слишком высоко, чтобы слышать тот особый уличный шум, который бывает перед выходными. Зато ей было хорошо видно, как внизу еле-еле ползет огромная лавина машин, а оживленные прохожие снуют, как деловитые муравьи.
Дирекция компании занимала весь последний, шестой, этаж огромного здания, принадлежащего Максу. На нижних этажах размещались специальные отделы по разработке компьютеров, электронных счетных машин, конструкторские бюро, секции информации. Был среди них и огромный, похожий на овальный застекленный бассейн, машинописный отдел, откуда и перешла Клея к Максу, став его личной секретаршей. Все это огромное производство как бы спускалось вниз и заканчивалось на первом этаже, куда поступала готовая продукция. Именно там проверял свое очередное электронное детище Макс, он изучал каждое новое изделие и осваивал его не хуже своих высокооплачиваемых экспертов. Затем к делу подключался целый полк торговых агентов, а Макс начинал работу над новыми, еще более интересными проектами. Недавно он заключил особенно выгодную сделку по разработке компьютеров для швейной промышленности. Именно благодаря Максу дела его компании неуклонно шли в гору, он был ее силой и сердцем, жизнью и душой. Без его энергии она не могла бы так процветать, потерпела бы крах, развалилась…
Клея вдруг почувствовала себя на грани обморока.
Все началось так хорошо. Обыкновенная молоденькая секретарша, она работала на втором этаже, «на подхвате» – выполняла поручения торговых агентов, когда те нуждались в помощи. За первые шесть месяцев работы у Макса Клея видела его всего один раз, и то издалека – в один из его редких визитов в овальное машбюро. Однажды его смуглое лицо появилось за стеклянной перегородкой, отделяющей машбюро от коридора. Он смотрел, как за столами с компьютерами работали девушки. Столы стояли в два ряда и девушек было много-совсем молоденьких и постарше, блондинок и брюнеток, высоких и не очень… Клея сразу заметила его – она как раз направлялась к выходу. Они встретились глазами, и, хотя это длилось всего мгновение, она поняла, почему вокруг их неуловимого босса ходило столько разговоров и сплетен. Ей в память врезались черные волосы, нахмуренные черные брови и смущающий взгляд проницательных голубых глаз. Она остановилась как вкопанная, а он, спокойно и немного свысока, оглядел ее с головы до ног.
В то время она была еще слишком молода для него, но поняла это только сейчас, когда было уже поздно. Слишком молода для этого искушенного зрелого мужчины. Макс был старше Клеи на четырнадцать лет, и за все эти годы, которые их разделяли, он успел многое увидеть и испытать. Увлечься им было безумием с ее стороны.
Он первый отвел взгляд, уголки его губ дрогнули в насмешливой улыбке – он всегда так улыбался, когда хотел кого-то смутить. И добился своего – красная как мак Клея не знала, куда деваться. Остальные девушки смотрели на нее во все глаза, будто она только что кинулась на шею их любимому боссу. Долго потом они не могли успокоиться, поддразнивали ее несколько дней. Проходили недели, но Макс, которого они так боготворили, больше не появлялся, жизнь потекла своим чередом, и пересуды затихли. Как вдруг, совершенно неожиданно, личная секретарша Макса улетела в Канаду с новым мужем. Ее место было предложено Клее.
Тогда ей еще не было и двадцати, к тому же она была очень наивна. Только не теперь, подумала она с горечью. Удивительно, как быстро она изменилась под влиянием Макса – всего за несколько месяцев! Из девочки, чей опыт в отношениях с мужчинами ограничивался посещениями кафе и невинными прощальными поцелуями в щеку у порога отцовского дома, она превратилась в женщину – в полном смысле этого слова. Более того, Клея стала сдержанной, мудрой женщиной, она научилась скрывать свои чувства, чтобы угодить мужчине, которого любила.
Когда Макс в первый раз пригласил ее в ресторан, они работали бок о бок около месяца. И предлог он придумал классический: поход в ресторан служил как бы вознаграждением прилежной сотруднице. Правда, в следующий раз он пригласил ее уже без всякого повода.
Невозможно было устоять перед его привлекательной внешностью, безупречными манерами и удивительным мужским обаянием – в особенности когда он сознательно пользовался этим оружием. В самом деле, подумала Клея, Макс вскружил ей голову без особых усилий. Когда он предложил ей жить с ним, то даже не постарался найти для этого какие-то особенные слова. Однажды в ресторане он прямо сказал ей, что хотел бы, чтобы она стала его любовницей, а затем, не особенно волнуясь, стал ждать ее ответа.
Сейчас она с удовлетворением вспомнила, что в тот раз нашла-таки в себе силы отказать ему. Но он только рассмеялся, так как был уверен в своей победе. Он прекрасно знал, что, если даже поначалу она и откажет ему – а именно это она и сделала, спокойно и немного небрежно, – все равно рано или поздно уступит.
Он узнал, что у нее никого до него не было, только когда уже ничего нельзя было исправить. Сама она постеснялась предупредить его, к тому же боялась, что это его оттолкнет. Сначала он пришел в ярость, но вскоре успокоился, а потом так обрадовался, что Клее стало даже немного досадно: ему поприбавилось самоуверенности.
– Я никогда до тебя не имел дела с невинными девушками, – прошептал он и принялся учить ее всему, что знал сам, решив вылепить из нее женщину по своему вкусу. Он обучил ее всем тонкостям искусства любви, и в конце концов от неловкой, застенчивой девушки, какой была Клея поначалу, остались одни воспоминания. И она позволяла ему делать с собой все, что ему захочется, – ведь она любила его и знала достаточно хорошо, чтобы понять: единственный способ удержать его – это потакать всем его прихотям.
Может быть, он и не любил ее, но с ним она чувствовала себя женщиной – прекрасной и бесконечно желанной. Иногда его ласки будили в ней такие сладостные физические ощущения, что были почти непереносимы. Он поклонялся ей, любовался каждой частичкой ее тела, доводил до исступления – она лежала в его руках невесомая, почти бездыханная, погруженная в облако чувственности, которым он обволакивал ее. В такие минуты она начинала надеяться, что в конце концов он полюбит ее – отдавая так много, он не мог не отдать и всего себя. Их тела двигались в такт их ощущениям: он дрожал от страсти, этот большой, смуглый мужчина, а она растворялась в его объятиях. В те недолгие счастливые минуты он принадлежал только ей – да, тогда он всецело принадлежал ей! И то, что с ними происходило, было и для него каждый раз потрясением. Но потом Макс досадовал на себя за свою слабость – у него быстро портилось настроение, он начинал злиться. Он никогда не открывал истинной причины своего недовольства, но Клея понимала: просто ему было тяжело признать, что из-за нее он теряет над собой контроль, он очень боялся показать, как сильно зависит от нее. Клея подозревала, что ни с какой другой женщиной он никогда не испытывал того, что мог испытать с ней, но именно это его и пугало – больше всего он дорожил своей независимостью и опасался, что их отношения могут стать более глубокими. Иногда, после особенно бурных ночей, он даже немного отстранялся, обходил ее стороной, не разговаривал по нескольку дней.
