Книга Яся ищет мужа - Ярослава Танькова

Надо было ехать в агентство, отчитываться и выплачивать штраф за изгаженную блузку. Села на троллейбус, прижалась к пыльному, холодному стеклу пылающей, обожженной ударом щекой. Качались два зуба, — может, он все же кулаком звезданул? Во рту блуждал привкус крови, руки еле уловимо пахли его туалетной водой и вообще им… От этого микса тошнило. Или это от легкого сотрясения? В рекламных роликах, с кокосовыми личными пляжами на Мальдивах, которые показывала нам психологиня на уроках в агентстве, не было ни сотрясений, ни привкуса крови во рту («Все это может стать твоим, если ты будешь умненькой и научишься нравиться богатым мужчинам…»).

Вспоминалась лекция, которую Ева, как примерная хозяйка эскорт-агентства и «мать солдаткам», читала мне незадолго до этого посещения. Напутствие было полно натуралистичных подробностей и цинизма, но я, тогда уже привыкшая к Евиной манере изъясняться, не обращала на это внимания. Внимательно слушала и жадно переваривала, в сущности, секретную информацию о «большом человеке».

— При твоем м-м-м… несоответствии модельной внешности и наличии ребенка, С. — твой единственный серьезный шанс! — привычно «опускала» меня Ева, чтобы я прониклась важностью момента.

Я никогда не была у нее в фаворитках, поэтому не удивлялась тону. Единственный вопрос, который ставил меня в тупик, почему тогда для столь ответственного задания она выбрала меня? Впрочем, ее объяснение было вполне реалистичным:

— Он обожает фигуристых баб, сиськи и потрындеть на заумные темы! Так что твоя «корма» придется ко двору. Да и язык у тебя подвешен… Но главное, у меня нет девочек с ребенком, а это — одно из обязательных условий. Дело в том, что он хочет не просто новую пассию, а наследника! А у его законной — с незапамятных времен взрослый сын от другого отца и проблемы с дальнейшим деторождением. Его бывшая незаконная родила ему дебила, после чего он вообще боится баб в этом смысле. Сейчас вроде отошел, но перестраховывается… Короче, заказ на девочку со здоровым ребенком, симпатичную, приличную, чтобы Гегеля от Гоголя отличала и сосать умела нормально. Это, кстати, тебе для сведения, — он терпеть не может «втыкать» обычным способом, только орально. Так что, даже если ты ему понравишься, забеременеть не так-то просто. Но все в твоих руках. Понравишься ему, да еще сумеешь залететь — весь мир у тебя в кармане. Если все сложится — полное содержание на время воспитания (до 18-летия ребенка), дом, няньки, рублевская школа для отпрыска за 50 тысяч евро в месяц, и маме столько же «на шпильки», плюс поездки по миру. Понимаешь? Твой шанс!

Конечно же ложиться в постель и тем более рожать ни от кого я не собиралась, и вообще не воспринимала эту поездку всерьез, это знакомство должно было стать всего лишь любопытным поворотом дел в моем эксперименте. Даже если бы я прошла собеседование и была бы допущена к «его величеству», встретилась бы, познакомилась и на этом бы поставила точку…

А может, мне просто теперь хочется так думать? Может, я сама себе не хочу признаваться в причине того мандража, который колотил меня по дороге на собеседование? По крайней мере, тогда, ковыляя в грязной блузке мимо стен, отделяющих жизнь «избранных» от «простых смертных», я сама себе не могла ответить точно, от чего плачу больше — от унижения или от того, что «провалила миссию».

Троллейбус выехал в центр, когда в моих руках начал разрываться телефон. На экране высвечивался номер Евы. Видимо, ей уже сообщили… Я боялась брать трубку, предвидя, что посочувствуют мне вряд ли. Наконец все же надавила на кнопку ответа:

— Какого черта ты там устроила? Ты совсем, что ли, сука, долбанутая? — взвыла трубка даже без формального «алло». — Ты мне неустойку платить будешь!

— Но меня этот помощник изнасиловать пытался! — отбивалась я, почему-то чувствуя себя виноватой.

— Дура, на фига ему нужно насиловать тебя? Это его обязанность — товар проверять! Вдруг ты минет от чистки зубов отличить не можешь! А ему влетит, что Маню деревенскую прислал… Я ж тебя предупреждала.

— Неправда! Вы сказали, что только собеседование! И какой, к чертям, «товар»! Вы же меня же не в проститутки, а в любовницы прочили! И не с первого же раза!

— Да ты хоть понимаешь, что даже в проститутки к такому чуваку в километровой очереди стоять надо! А уж в любовницы… о каких разах ты говоришь? Ты еще первый-то заслужи! Что ты о себе вообще возомнила, модель толстож…я?

Я задохнулась в истерике и отключила телефон. Все. Приехали совсем. Я сижу перед голым мужиком на собеседовании, как будто так и надо, мне сообщают, что я дура, потому что не дала «проверить товар». Но самое кошмарное, что я уже сама перестаю понимать, кто прав. Где грань между наивностью и честью, продажностью и разумным расчетом, правильными и неправильными поступками? Ведь все эти гадости по телефону мне кричала не какая-то «мамка» с Тверской, а умная, с двумя высшими образованиями, богатая, красивая (в прошлом даже мисс чего-то там) владелица двух крупных фирм (одна из которых то самое эскорт-агентство). Бизнесвумен, у которой над столом висят дружеские фото с виднейшими представителями столичной власти, один из которых, по слухам, — биологический отец ее сына-подростка.

Я тряслась в троллейбусе и пыталась понять, откуда у меня в душе скребущееся, как крыса, сомнение: «Неужели правда дура? Может, надо было как-то по-другому себя вести…» С одной стороны — мерзко и грязно. Надо же, с женщиной, как с вещью в магазине: «Позвольте, я примерю этот пиджак за моего шефа, потому что у него тот же размер». Фу! А с другой стороны, вот если бы я сейчас прошла этот «экзамен», на те 50 тысяч я бы и для родителей гораздо больше смогла бы сделать, и для дочери. Да что там! Я смогла бы помогать детям с онкологическими заболеваниями, о которых постоянно пишу, команде волонтеров при клинике, в которой состою… Значит, не готова я ничем пожертвовать ради них? Стоп! При чем тут «пожертвовать»? Не торговать же теперь собой во имя даже очень высокой цели. Тоже мне, Соня Мармеладова…

Психика трещала по швам. Мне плохо! Я запуталась. А ведь всего полгода назад точно знала, как жить, и не подозревала, что когда-нибудь всерьез буду размышлять, правильно ли я сделала, что упустила возможность дорого продаться. Всерьез стану «охотницей». И далось мне это чертово журналистское расследование!