Уезжая, Джек пообещал вернуться домой в пять или в половинешестого вечера. Ему еще предстояло собрать велосипед, который он купил Джеми.Лиз заранее знала, что Джек провозится с этим делом несколько часов, а потомбудет в спешке завертывать в серебристую бумагу подарки, которые приготовил длянее. Так повторялось из года в год, но, несмотря на это, сочельник в их семьевсегда проходил как следует.
В семье, где Джек и Лиз выросли, строго соблюдалисьтрадиции. Поженившись, они сумели сохранить их.
Торжественный и трогательный общесемейный ритуал превращалРождество в тот праздник, который любили и они сами, и их дети.
Лиз очень быстро добралась до Тибурона, где семья Сазерленджила уже несколько лет. Сворачивая на Хоуп-стрит, Лиз невольно улыбнулась. Джеклюбил лишний раз произнести это название, очень уж ему нравилось жить на улицеНадежды. На подъездной дорожке стояла машина Кэрол. Няня только что вернуласьиз города, куда возила за покупками дочерей Лиз, и теперь девочки выгружали избагажника бесчисленные свертки и сверточки. Четырнадцатилетняя Меган быластройной, грациозной и гибкой; тринадцатилетняя Энни, наоборот, —невысокой и коренастенькой, но зато она была больше похожа на мать. Чтокасалось Рэчел, которой недавно исполнилось одиннадцать, то, несмотря на рыжиеволосы и зеленые глаза, совсем как у Лиз, чертами лица она походила на Джека.Все три были веселого нрава и прекрасно ладили между собой.
Вот и сейчас, судя по их оживленной жестикуляции, они были вотличном настроении. Когда Лиз подъехала, девочки дружно повернулись в еесторону и заулыбались еще шире.
— Что это вы задумали, хотела бы я знать? —поинтересовалась Лиз, подходя к дочерям и обнимая Энни и Рэчел за плечи.Внезапно она прищурилась и поглядела на Меган. — Кстати, это не мойлюбимый черный джемпер? — спросила она. — Опять ты его схватила?Сколько раз я тебе говорила: ты мне его растянешь, ведь ты уже намного большеменя!
— Я не виновата, мамочка, что ты у нас такаяплоскогрудая! — парировала Меган, усмехаясь. Сестры нередко заимствовалинаряды у матери и друг у друга. Как водится, чаще всего это делалось безразрешения, а то и без ведома владельца. Подобная практика была едва ли неединственной причиной для внутрисемейных разногласий. Впрочем, Лиз большойпроблемы в этом не видела. А если честно, то, глядя на дочерей, спорящих из-заее свитера, джинсов или блузки, она часто думала о том, что у них с Джекомвсе-таки замечательные дети.
— А где мальчики? — спросила Лиз, входя в домвслед за дочками. По дороге она обнаружила, что Энни надела ее любимые туфли,но говорить что-либо по этому поводу было скорее всего бесполезно. Похоже, онибыли просто обречены иметь общий гардероб.
В большой семье, наверное, иначе и быть не могло, сколько бывещей Лиз ни покупала своим дочерям.
— Питер опять пошел к Джессике, а Джеми сидит удрузей, — сообщила Кэрол.
Джессика была новой девушкой Питера. Она жила совсем рядом,в Бельведере, и Питер проводил у нее времени едва ли не больше, чем дома.
— Я собиралась забрать Джеми через полчаса, —добавила Кэрол. — Но, может быть, вы хотите заехать за ним сами?
Четырнадцать лет назад Кэрол была прелестной миниатюрнойблондинкой; за прошедшие годы она слегка располнела, но даже теперь, в тридцатьсемь, она все еще была хороша собой. Ее удивительно теплое отношение к детямдополнилось крепкой, искренней привязанностью и к их родителям. Кэрол всегдаготова была помочь Лиз и Джеку, и ее роль в воспитании молодого поколенияСазерлендов трудно было переоценить.
— Вообще-то после обеда я собиралась испечьпеченье, — сказала Лиз, ставя на пол сумку и снимая жакет. — Так чтосъезди за Джеми сама, хорошо?
Кэрол кивнула, и Лиз отправилась на кухню. В первую очередьона просмотрела почту, лежавшую на кухонном столе, но не обнаружила ничеговажного. Убрав конверты в специальную корзину, Лиз повернулась к окну, изкоторого открывалась очень живописная панорама залива, на противоположномберегу которого высились небоскребы и башни Сан-Франциско. Вид из окна был неединственным достоинством их дома. Домик и сам по себе был очень мил. Здесьцарил уют, и хотя в последнее время большой семье стало тесновато в двухэтажномособнячке, Лиз и Джек пока не задумывались о том, чтобы переехать в болеепросторное жилище. Дети любили их старый дом, и поэтому на семейном советерешено было не торопиться. Правда, девочки росли, но Питер вскоре должен былотправиться в колледж, так что в запасе у них было еще годика три-четыре.
— Кто хочет печь со мной печенье? — спросила Лиз,но, обернувшись через плечо, обнаружила, что обращается к пустой комнате. Кэролушла в гараж, а девочки поспешили подняться наверх, чтобы успеть занятьтелефон. У них в доме было две телефонные линии, однако их постоянно нехватало, поскольку не только сестры, но и Питер способны были висеть на трубкечасами.
Сама Лиз уже давно пользовалась сотовым телефоном, посколькук обычному аппарату по вечерам было не прорваться.
Лиз как раз раскатала тесто и начала нарезать из негопеченье с помощью подаренного Джеком набора специальных рождественскихформочек, когда в кухню вернулась Кэрол. Она собиралась ехать за Джеми, и Лизсразу подумала о том, что младший сын будет рад помочь ей справиться сдомашними делами. Больше всего Джеми любил помогать матери, когда она что-тоготовила, поэтому когда через четверть часа Кэрол привезла его домой, мальчуганвскрикнул от радости, увидев, чем занята Лиз.
Первым делом он запустил руку в миску с тестом и, отщипнувкусочек, с удовольствием съел.
— Можно я тебе помогу, мам? — спросил он, глядя нанее нежными темно-карими глазами. Джеми был прелестным ребенком — темноволосым,пропорционально сложенным, с тонкими чертами лица и улыбкой, от которой сердцеЛиз неизменно таяло. В семье Джеми был всеобщим любимцем, и Лиз знала, что онеще долго останется для нее малышом.
— Конечно, можно, только сначала вымой руки, —сказала она. — Кстати, где ты был?
— У Тимми, — ответил Джеми, вытирая мокрые рукиполотенцем.
— Ну и как?
— Они не празднуют Рождество! — сообщил Джеми, иего темные глаза слегка расширились от удивления. — Почему, мам?
Он вывалил остатки теста на разделочную доску и принялсяраскатывать его.
— Потому что Тимми и его родители — евреи, —ответила Лиз. — Или иудеи, если уж быть точной. Иудаизм — это такаярелигия.
— Но зато у них все время горят свечи, и они уже целуюнеделю ходят друг к другу в гости и дарят подарки. Почему мы не евреи, мам?
— Думаю, нам просто немного не повезло, — сказалаЛиз с улыбкой. — Но уверяю тебя: ты тоже будешь доволен своими подарками.
— Я просил Санта-Клауса принести мне велосипед, —с надеждой сказал Джеми. — Я написал ему, что Питер научит меня кататься.
