Он поднялся в библиотеку. Некогда уютный зал, располагавший к спокойному уединенному времяпровождению, теперь выглядел так, будто здесь что-то искали – притом делали это в лихорадочной спешке. Свечи выгорели полностью. Один подсвечник был опрокинут, ковер залит вином, чернилами или кровью. Повсюду валялись клочья разорванных пергаментов. Толстые тома, разбросанные на столе и на полу, были раскрыты; на ветхих страницах осела пыль. Слот присмотрелся к ним повнимательнее. Оказалось, что пострадавшие от варварского обращения книги посвящены исключительно магии и оккультным наукам.
Горки пепла на полу и в медной жаровне, а также обгоревшие кости свидетельствовали о попытках провести зловещий ритуал. Люгер допускал, что какому-то негодяю, проникшему в дом и едва не потерявшему рассудок, срочно понадобился рецепт спасения, заклинание, помощь, ответ на вопрос, который сделался поистине вопросом жизни и смерти. Вот только нашел ли чужак то, что искал?
Стервятник заметил свою гадательную колоду, лежавшую на каминной полке, и, повинуясь безотчетному порыву, снял верхнюю карту. Когда рассеялось облачко пыли, он увидел, что это Сфинкс – самая загадочная и самая непостоянная из карт Оракула, которая отражала темную и непостижимую сторону жизни. Насколько Люгер помнил, изображение всякий раз менялось, демонстрируя ему неисчерпаемое разнообразие символов и многозначительных деталей.
Ночь возвращения не стала исключением. Сейчас у Сфинкса, возлежавшего на черном монолите, была огромная грудь кормящей самки и безмятежное лицо спящей женщины. Люгер узнал это лицо и побледнел… В правом углу карты застыла маленькая фигурка человека, который, вероятно, ожидал пробуждения Сфинкса и был, казалось, раздавлен этим бесконечным и безнадежным ожиданием.
Люгер быстро перевернул карту, потом снова открыл ее. Мелькнула черная рубашка с красной каймой. А на картинке уже не было фигурки человека…
Слот спрятал колоду в карман, вышел из библиотеки и двинулся дальше по коридору. За дверью одной из спален третьего этажа он наконец увидел свет. Не колеблясь, он бесшумно приблизился и ударом распахнул дверь.
В камине пылали дрова. Кровать была приготовлена для двоих. Кровь на простынях давно высохла. Рядом лежали сваленные в беспорядке предметы женского туалета, одежда, белье, мужской плащ и кинжалы. Одного взгляда, брошенного на оружие, Люгеру хватило, чтобы понять, кто спал в этой комнате. Опустошенные винные бутылки из его погребов соперничали в количестве с черными свечами, расставленными по углам замысловатой фигуры, которая была начертана углем на каменном полу.
Спальня выглядела довольно мрачно. Вдобавок воздух тут пропитался запахом ладана, а также другого, менее ароматного вещества. Слот коснулся ладонью простыней – они были еще теплыми. Он вернулся к лестнице и обнаружил на запыленных ступеньках следы, ведущие наверх.
На четвертом этаже, почти целиком отведенном под жутковатые шедевры таксидермии, тоже не оказалось никого живого. Осматривая зал, Люгер наткнулся на изрубленное в куски чучело громадной летучей мыши. Это подтверждало его догадку. Скорее всего, он имел дело с Верчедом Хоммусом, своим злейшим и непримиримым врагом, однажды уже побежденным Стервятником в жестокой схватке.
Слот сразу вспомнил «случайную» встречу в Фирдане, и на его лице появилась зловещая ухмылка, не обещавшая старому знакомому ничего хорошего. Но, кроме Хоммуса, в игорном доме была и Гелла Ганглети. Похоже, оба мерзавца пытались заставить Люгера заплатить по непрощенным долгам…
Он прошел вдоль длинных рядов покрытых пылью трофеев, черпая из этого темного источника силу для предстоящей мести. Он знал приблизительно историю жизни и смерти каждого, кто закончил здесь свой путь, а таких было много – предки Стервятника постарались на славу. Но особенно хорошо он запомнил тех, кого убил лично. Заодно Люгер присмотрел место для кабана, который лежал сейчас в подъездной аллее, и решил на следующий же день вызвать из Элизенвара таксидермиста.
Он пришел сюда за силой – и он получил ее. Первобытная злоба переполняла его, когда он, готовый встретиться с врагом лицом к лицу, стал подниматься на чердак. Деревянные ступени протяжно скрипели под ногами, но он не обращал внимания на эти жуткие звуки, далеко разносившиеся в ночи.
Не меньше четверти часа Люгер потратил на то, чтобы обследовать просторный чердак, заваленный вековым хламом, но в результате только спугнул спавших тут птиц. Наконец он остановился возле окна с выбитым стеклом. Внутрь задувал сырой пронизывающий ветер. Да и нахлынувшие воспоминания были не слишком приятными. Через это самое окно он вернулся домой в облике стервятника после неудавшегося покушения, к которому приложила руку Гелла Ганглети. Отсюда же он отправился в столицу и вскоре влип в историю со Звездой Ада. Впрочем, он ни о чем не жалел. Но какая история начиналась теперь?..
Слот вылез через разбитое окно на крышу, выпрямился и остолбенел. Он увидел человека – судя по фигуре, мужчину, – забравшегося на высоченную каминную трубу. Немного нашлось бы тех, кто решился бы проделать нечто подобное даже при свете дня. Мужчина стоял спиной к Люгеру, обратив лицо к небу. И, понятно, его взгляд был прикован к сияющей луне.
Человек оставался совершенно неподвижен; в другом месте его можно было принять за наряженную куклу или изваяние, воздвигнутое каким-то сумасшедшим, но Люгер ни секунды не сомневался, что видит перед собой существо из плоти и крови. Более того, он знал, кто этот бедняга, чья душа находилась во власти демонов Гангары.
Стараясь ступать неслышно, Слот начал приближаться к трубе. Дом был окружен лесом, и озаренный лунным светом ландшафт выглядел великолепной и чересчур роскошной декорацией к нелепому спектаклю. Человек в белой одежде по-прежнему не шевелился. А болезненно бледная кожа усиливала его сходство с мраморной статуей.
Люгер обошел трубу и оказался на самом краю крыши. Бросил взгляд вниз. Сейчас он находился над восточным крылом дома, к которому примыкал заброшенный парк. Среди деревьев поблескивало зеркало пруда. Где-то поблизости тоскливо закричала ночная птица.
Слот повернулся и посмотрел на человека, который выбрал столь странный способ борьбы с бессонницей. Как и предполагал Стервятник, одним из «гостей» действительно оказался Верчед Хоммус.
Выглядел Хоммус жутковато. Истощенное тело; скрюченные пальцы; лицо, будто вырезанное из пожелтевшей кости; полуоткрытый рот и пустые глаза сомнамбулы. Снизу Люгер видел полукружия белков, похожих на осколки мутного зеркала. Этого было достаточно, чтобы понять: Хоммус не замечает его и, погруженный в свои грезы, даже не подозревает о постороннем присутствии.
Человек, околдованный Гангарой, был одет в нижнее белье и безоружен. Поэтому Люгер не стал убивать его сразу. Что же он видел? Спящего? Существо с похищенным разумом? Или брошенную на время оболочку – тюрьму неприкаянного духа, блуждавшего в бесконечности ночи и порабощенного мистическим влиянием?.. Еще одна загадка: кто и зачем превратил в бессловесную жертву циничного, храброго и сильного мужчину, каким был Верчед Хоммус?
