— Кетиль! С тобой, возможно, захотят в ближайшие часы пообщаться многие из конунгов. Будь в Храме. Вы двое, идите к женщинам, пусть вас накормят и устроят на ночлег.
— Высокий Первый Конунг… — Кетиль склонил голову так низко, как только позволяло ему сознание того, что волею богов он теперь тоже конунг, пусть и самый младший по всем статьям в Союзе. — Харальд Толстый… Состоится ли поход? Великий Поход? Я недолго смогу жить вдали от своей планеты. И Ауд, и маленький Гуннар тоже — мы дали клятву и обязаны вернуться, отстоять свою Хильд-Оск. Иначе мы окажемся опозорены перед Одином и Тором, перед Тиром, всеми богами…
— Клянусь Молотом Тора, мой мальчик, мой юный конунг, мой брат: Великий Поход состоится! — Харальд даже рассмеялся от переполнявшего его чувства гордости. — В наше время совершатся великие дела, и Валгалла примет многих, так давно обещали вещие норны. Пусть Большой Войны пока не будет, пусть, но героями нам стать ничто не помешает. Я даже знаю, кто поможет тебе возглавить Великий Поход: Торстейн Рыжий. Я понял это по его глазам — они горели, как звезда, дающая тепло нашей планете. Увы, мне не достанется такой чести… Пока. Но ты получишь флот, Кетиль. Такой флот, что тебе и не снился! Все планеты обязаны помочь тебе, весь Союз Свободных. Я думаю, ты скоро будешь именоваться Кетилем Флотоводцем.
Вот так вышло, что Чиа Риттер и Кетиль Флотоводец должны были встретиться.
ГЛАВА ПЕРВАЯ В поход!
Эйрик Пьяный гордился своим прозвищем. Вот уж он свое заслужил честно — на первом же курсе училища так насобачился в общежитии, что иначе его уже и назвать было нельзя. До этого он был Третьим, по количеству сыновей в семье, то есть был никем. Другое дело — Эйрик Пьяный! Так не каждого называют: пьяных-то полно, но вот чтобы подраться с комендантом, а потом с разбитой мордой и обиженной душой забраться в тренажер десантного бота и попытаться на нем улететь с планеты, это надо очень хорошо выпить. А Эйрик выпил более чем хорошо, потому как решив, что находится в реальном полете, еще и передумал улетать, вернулся и атаковал родную учебку, причем атаковал по всем правилам, с серией противозенитных маневров. Когда майор Трюггви Обожженный снял с тренажера показания, то сразу сказал: был бы парень трезв — получил бы высший балл! А ведь всем известно, что придурок Трюггви никому и никогда высшего балла не ставил. Однако ту самую запись, говорят, до сих пор транслирует курсантам, чтобы доказать: малые тоннаж и калибр никогда не помешают хорошему пилоту прорвать заграждение и поразить цели.
Некоторые, впрочем, удивлялись. Скажем, башенный лейтенант Халль Богатый не переставал прямо-таки жалеть Эйрика.
— Ну ничего, братишка, ты еще себя покажешь, и прозвище изменится! — говаривал он.
— Не надо мне ничего менять! — отмахивался Эйрик. — Богатых только в нашем гарнизоне шестеро, а Пьяный — я один.
— Отец, наверное, бесится? — снова вздыхал глупый сердобольный Халль.
— Плевать мне на отца!
Это было не совсем правдой — скорее, это отец плевал на третьего сына. Первого он направил по своей, финансовой, стезе, второй сам придумал стать юристом и стал, а третий не хотел ничего и никаких планов на будущее не имел. Вот отец и отдал его в Десантное училище, исходя из единственного принципа: лишь бы потрудней да погрязней. Благо, конкурс в ПДУ никакой, половина курсантов — инопланетные. Может, еще и поэтому Эйрику нравилось прозываться Пьяным. Пусть отец позлится! Да только тому, похоже, снова было наплевать.
— А мне вот отец пишет. Обещает приехать, как урожай снимут. Говорит, сальница так и прет, и цены вроде бы хорошие обещают. Деньги будут — и приедет, с мамой, конечно, и с сестрой.
— Да поможет им Один! — важно кивал Эйрик, пряча улыбку, и Халль кивал в ответ.
Халль парень серьезный и глупый, хотя друг хороший. Прилетел издалека, и там, в этой дождливой аграрной дыре, им очень гордятся. Как же, наш уроженец и закончил Планетарное Десантное училище на Ауд, Первой из планет Союза Свободных. Загорал под светом Одина! Что ж, так действительно называлась звезда, согревающая Ауд, да только местные жители, и прежде всего Эйрик, ничего святого в этом не видели. Просто Ауд — симпатичное место, если сравнивать его с любой другой планетой Союза, и замшелая провинция, если сравнить с планетами торгашей. Эти не стремятся заплодить собой всю вселенную, зато умеют обжить и сделать удобным любой кусок скалы.
— Расскажи еще раз, как летал на Джозэ! — иногда просил Халль, когда они с Эйриком по учебной тревоге торчали в своей башне, ожидая команды «отбой». — Сколько тебе было лет?
— На Джозэ летали, когда мне было… Пятнадцать. Ох, нет! В пятнадцать отец возил меня с остальными на Мьилк, но там не очень интересно. Гравипарк, правда огромный, вот и все. А на Джозэ я, значит, был в тринадцать. Тогда мой второй братец еще не тронулся умом и взял меня с собой ночью в город. А на Джозэ, Халль, разрешены почти все виды как генетических, так и хирургических вмешательств. Поэтому если видишь там, на улице, кого-то, не прекрасного как Бальдр, то сразу знаешь: это или турист вроде нас, или кто-то, туристов обслуживающий. Ну вот, а у нас с собой были сущие гроши, из копилок, и рассчитывали мы снять какую-нибудь страшилу… А оказалось, что страшилы-то как раз дороже всего! Это там ценится, понимаешь, Халль?
— Не понимаю! — отвечал Халль, прозванный Богатым за то, что явился в общежитие с мешком кукурузы, и начинал глупо хихикать. Он в самом деле не понимал, а может быть, даже не верил.
— Но это правда! — Эйрик закидывал ноги на пульт и зажмуривался. — Страшилы дороги, они деньги тратят, чтобы стать какими-нибудь особенными страшилами, да еще с великим количеством ненужных дырок, а вот обыкновенные красивые девки не стоят почти ничего! Тем более, что мы встретили не профессиональную проститутку, а просто обычную барышню. А обычная барышня на Джозэ — это, знаешь ли…
Халль краснел и хихикал, хихикал… Он был уверен, что Эйрик совсем заврался. Между тем история была правдивой: случайная джозэанка, узнав, что приезжие мальчишки ищут дешевой любви, рискнула и увела их к себе. На торгашеских планетах возможность заработать — самое главное. Но оттого и риск — профи запросто могли истыкать девчонку ножами. Однако все обошлось, и к утру юные викинги вернулись домой притихшими и восторженными одновременно. Отец, как водится, ничего не заметил, а мать и сестры в тот раз остались дома.
— Эх, братишка Халль, видел бы ты эти миры… Блеск! Торгаши умеют жить.
— Да ну… — Халль перестал хихикать и насупился. — Я бы не хотел, чтобы моя сестра вот так.
— А какая разница, брат? Все же зависит от точки зрения. Если бы ты воспитывался на их планетах, ты бы по-другому смотрел на вещи… Да даже если бы вырос тут, на Ауд. Ты ведь заметил, как мы отличаемся от твоих сородичей?
Халль покраснел. Не так давно Эйрик все же уговорил его отправиться в увольнительную вместе, к его друзьям. Друзья, а особенно подруги, относившиеся, так же как и Эйрик, к зажиточному сословию Первой планеты, с одной стороны испугали, а с другой очаровали фермерского сынка. Еще бы — чуть ли не насильно лишили девственности. По этому поводу Халль немного переживал, все же не по обычаю вышло. Да и разговоры там ведут слегка… Подрывные. Одина чтут как-то слабо, не от души, одеваются словно торгаши и чуть ли не смеются над конунгами.
