человека, с которым мы имеем дело. Но, Господи, так бесчестить мертвого...' Сесилия вздрогнула и затем выпрямилась, высвободившись из объятий Джека.
'Вы должны пообещать мне...все вы. Вы должны поклясться всеми святыми, что ни словом не обмолвитесь об этом моей сестре. Ей нельзя рассказывать, нельзя узнать ни за что!'
'Она не узнает, Сесилия', - поспешно сказал Джек. 'Я прослежу за этим, клянусь'.
'Госпожа Сесилия...' Томас Рангвиш встал, направившись к ней. 'Клянусь благополучием моей души, я не стану больше причинять вам боль. Молю Господа не обременять вас далее заботами. Но вам следует понять, что находится на кону.
Ваши братья...Известно, что в течение прошедших двух лет в Лондоне их не видели. Нас в Йорке это не беспокоило, было ясно, как родниковая вода, что король Ричард отослал их, устроил где-то в безопасности. У него имеется...имелось некоторое число укромных замков на вересковых пустошах...' Он замолчал, ожидая ответа. Когда его не последовало, Рангвиш неохотно продолжил: 'Не хочу вас пугать, но не знаете ли вы, обеспечил ли ваш дядя мальчиков на случай своего поражения? Он должен был знать, что дети не надолго переживут его, если победа окажется на стороне Тюдора, что их нужно вывезти из страны, отправив в Бургундию...' Сесилия встряхнулась, произнеся: 'Не бойтесь за моих братьев, господин Рангвиш. Они вне досягаемости Тюдора'.
'Благословенная Божья правда, приятно слышать это от вас', - ответил Рангвиш. 'Ибо у Тюдора нет выбора, кроме как упразднить Акт о Королевском титуле и объявить злосчастную помолвку мошенничеством. Он должен это сделать, так как прилюдно пообещал сделать вашу сестру своей королевой, и Котем утверждает, что Генрих намерен придерживаться данного обещания. Вы же понимаете, - как первенец Эдварда Йорка, она представляет для него угрозу. Тюдор ее не отпустит. Он не может рисковать, позволив Елизавете найти себе честолюбивого мужа, стремящегося предъявить от ее имени права Йорков'. 'Значит, вы считаете, что ей следует выйти за Тюдора?' Рангвиш кивнул. 'Моя госпожа, послушайте меня. Вам известно, что ваш кузен, граф Уорвик, поедет в Лондон с вами и с госпожой Бесс. Но Котем нам сообщил, что затем парня сопроводят в Тауэр, где и оставят в заключении'.
'Господи', - тихо произнес Джек. Сесилия почувствовала, как его руки сжали ей плечи.
'Но он так юн', - прошептала она. 'Всего лишь маленький мальчик...' 'Да, но он еще и сын герцога Кларенса, и только это имеет для Тюдора значение, для-', - его губы искривились, - 'нашего нового короля. Сейчас понимаете, моя госпожа? Ваша сестра обязана выйти за него, другого выбора у нее не будет. Вам следует помочь ей понять это, следует-'
'Она уже знает, господин Рангвиш'. Сесилия отвернулась, смахивая слезы. 'Смилуйся над ней Дева Мария, она знает...'
Глава тридцатая
Вестминстер, декабрь 1485 года
На коленях у Бесс сидела ее пятилетняя сестра. 'Послушай, Бриджит', - прошептала она ей, - 'я научу тебя рождественской песне...вот такой:
Вот настало Рождество, и все на свете нашем белом
Вдруг стало хорошо, что прежде счастьем не горело.
В далеком Вифлееме, что Господь заботой осенил,
Ребенок в мир благословенный двери отворил.
Даруй нам позволение всегда ему служить,
Святая Троица блаженная, дерзнем тебя молить'.
Бриджит внимательно выслушала и, при повторении Бесс стихотворения, начала ей подпевать. Для Сесилии это была любимая рождественская песня, напоминавшая о неисчислимом множестве уже прошедших празднований Пришествия Христа. Девочка повернулась.
'Как долго осталось ждать до Рождества, Бесс?'
'Всего три дня, Бриджит. Сегодня у нас четверг, а Рождество наступит в воскресенье'.
Четверг, двадцать второе. Ровно четыре месяца после событий при Редмор Плейн. Утром Сесилия ходила в собор Святого Павла, тайно заказав там поминальную службу о душе дяди. Она спросила себя, не поступила ли Бесс подобным образом, но знала, - уточнять не будет. Появилось определенное количество тем, которые Сесилия с Бесс обсуждать перестали, даже находясь друг с другом наедине. Они не упоминали ни о Редмор Плейн, ни об умерших братьях, ни о младшем кузене Эдварде, попавшем в Тауэр под арест. О Ричарде сестры тоже не говорили.
Двадцать второе декабря. Меньше, чем через месяц, Бес станет королевой Тюдора. Он уже успел отменить Акт о королевском титуле, сжег все копии, и теперь восемнадцатого января должен жениться на Бесс. Об этом девушки также молчали.
'Бесс, утром в соборе Святого Павла я видела Джека'. Сесилия замялась, снизив голос еще больше, хотя кроме сестер в комнате никого не было. 'Думаешь, ему ничего не станет угрожать, когда тебя коронуют?'
Бесс поцеловала Бриджит и поставила ее на пол. 'Не знаю'. Ни одна из владеющих девушкой мыслей не отразилась ни на лице, ни в голосе, и помнящая сестру, полной теплоты и выразительности Сесилия больше не смогла сдерживаться.
'Не надо, Бесс', - взмолилась она. 'Не замыкай и для меня свое сердце'.
Услышать ответ так и не удалось, так как в этот миг дверь отворилась, и к ним вошла Елизавета.
'К тебе посетитель, Бесс', - тихо сказала мать, - 'твой будущий господин супруг'.
Сесилия одеревенела, склонившись перед Генрихом Тюдором в глубоком реверансе, чего ни разу не совершала в частном присутствии батюшки или дяди.
Он был молодым человеком, которому еще не исполнилось и двадцати девяти лет, но лицо его юностью не светилось, - опасности изгнания научили Генриха хорошо хранить свои секреты. Слишком хорошо, - подумалось Сесилии. Она ощущала себя рядом с ним не в своей тарелке и смущенно понимала, что Тюдор это знал. Встретившие ее взгляд глаза отливали чистым серым, столь же призрачным и глубоким, словно колодезное дно, они не являлись окнами души, напротив, отражали исключительно то, чем Генрих решался поделиться.
Напряжение в комнате было осязаемо почти физически. Одна Елизавета отказывалась признавать сложную обстановку, не прекращая незначительную светскую беседу с давно выученной легкостью. Сесилия знала об истинном отношении матушки к Тюдору и изумлялась ловкости, с которой та маскировала свое пренебрежение. Но вот она заметила, как нечто блеснуло в его глазах, стоило Елизавете обратиться к будущему зятю
