Что ж, они с Эльбером привлекли к себе слишком много внимания, в такой ситуации Призраку было бы непросто скрываться. Соня искренне желала островитянину всей возможной удачи, она успела всей душой привязаться к нему и по-своему любила как преданного, надежного, мудрого друга, с какими нечасто сводила ее судьба. Если его уже нет в Бельверусе, как жаль, что она даже толком не успела поблагодарить его!
Впрочем, долго терзаться по этому поводу ей не пришлось, ибо сразу после заката вновь появилась Ликенион. На сей раз она не стала настаивать на свидании с Эльбером, вероятно, решив дать ему передышку и не форсировать события во вред себе же самой. Зато обратилась к Соне:
– Ну что? Ты готова? Поехали!
Она была страшно возбуждена, глаза лихорадочно сверкали, и всю дорогу хохотала, как безумная, и трещала без умолку, так что Соня поняла, что ее спутница пьяней вина, хотя никакого характерного запаха от нее не ощущалось. Тут Ликенион ловко закинула себе в рот какой-то маленький темно-серый шарик и предложила Соне такой же.
– Что это ты такая мрачная? На, пожуй, сразу развеселишься! Да не бойся, я их ем, как обычные сласти.
Соня сообразила, о чем речь – ей уже доводилось сталкиваться с растениями, вызывающими такое состояние, несравнимое ни с каким опьянением, но она еще не сошла с ума, чтобы пользоваться подобными штучками. И хотя вежливо приняла «дар» Ликенион, тут же незаметно выплюнула шарик.
– Нравится? – подмигнула та. – Я знаю, где достать еще, этого добра в Бельверусе навалом. Эльберу тоже нравилось, я и для него старалась, – похвасталась она, словно совершила нечто чрезвычайно достойное. – Только он йотом делался ужасно злым и лупил меня, как скотину.
«Мало лупил, – подумала Соня. – Ты еще хуже любой скотины».
Ехать им пришлось довольно долго, но Соня старалась запомнить каждый поворот дороги, справедливо опасаясь того, что с Ликенион станется постараться заманить ее в какую-нибудь ловушку. В конце концов они достигли самой дальней окраины Бельверуса, и Ликенион остановила лошадей.
Заведение, в котором они оказались, было действительно местом публичной любви, но отличалось странным и тревожным сходством с хорошо укрепленным казематом. Здесь даже имелись решетки на окнах, хотя и выполненные в виде красивых завитков и орнаментов, причем металл выглядел необычным, слишком светлым, что ли. Явно не сталь и не чугун. Тогда что же?
Почему-то Соня подумала, что он больше похож на серебро, но кому бы пришло в голову тратиться на серебряные решетки? Удовольствие не из дешевых. Впрочем, если дело здесь процветает, то прихоть владельца – его личное дело, хоть дорожки золотыми слитками мостить, хоть дверные ручки украшать бриллиантами.
Изнутри «каземат» выглядел уютно, с непременными барельефами, изображающими самые откровенные сцены любви, и фонтаном по центру просторного холла. Слуга-евнух бросился ко вновь прибывшим, кланяясь и интересуясь их желаниями.
– Это моя подруга из Аквилонии, – указала Ликенион на Соню. – Для нее – все самое лучшее. Имей в виду, Хевсур – если она останется недовольна, вам всем несдобровать!
– Мне обещали князя-ванира, – капризно проговорила Соня.
Ликенион быстро переглянулась со слугой. Значения этого взгляда Соня не поняла.
– У меня есть товар и получше, – попыталась изменить ее планы жена Туорга. – А этот твой ванир сейчас не в лучшей форме, он может тебе не понравиться. Как насчет того, чтобы в другой раз?
– Нет, сейчас, – потребовала Соня с присущим ей напором и решительностью. – Ты хочешь начать нашу дружбу с обмана? Тогда я немедленно ухожу! 1ы же обещала! Думаешь подсунуть мне какую-нибудь дешевку?
– Будь по-твоему, – сдалась Ликенион, поняв, что Сониного упрямства ей все равно не переломить. – Но если что-то пойдет не так, сразу позови Хевсура.
В помещении не было почти ничего, кроме огромной постели и столика, уставленного блюдом с фруктами и парой кувшинов вина. Навстречу Соне поднялся темноволосый мужчина в одной лишь золотистой набедренной повязке. Соня вовсе не была настроена на то, чтобы развлекаться с ним, но смотрела с интересом. Он был довольно привлекателен, и ее поразило его тело – с такой белой кожей, что казалось светящимся, и совершенным, точно скульптура. Серо-голубые, как две льдинки, глаза контрастировали с почти черными волосами.
– Привет, – сказала Соня. – Сразу проясню ситуацию – я не собираюсь с тобой спать. У меня есть друг, с которым я и так получаю все, чего только могу пожелать. Как твое имя?
– Огден, – представился он, поклонившись, но вопреки ее ожиданиям, не спросил, а что же, исходя из вышесказанного, она здесь делает.
– Я слышала, ты будто бы ванирский князь. Что-то слабо верится. Если это правда, неужели ты больше ни на что не годен, кроме как ублажать богатых немедийских шлюх? Мне тут говорили, что ты якобы не в лучшей форме. Но мне кажется, что ты вполне здоров и силен, как бык. Кстати, я тоже ванирка, хотя родилась в Хауране. Многие полжизни отдали бы за то, чтобы превратить меня в свою рабыню, но до сих пор их мечты остаются только мечтами: меня проще убить, чем подчинить чужой воле.
Огден молчал. Соня уселась на постель и потянулась.
– Тебе нечего мне ответить?
– А что ты хочешь услышать? – он смотрел на нее как-то настолько странно, что Соне стало не по себе, и по коже побежали мурашки под этим холодным синим взором. В здравом уме ей бы никак не захотелось объятий и ласк Огдена – он был совсем не в ее вкусе, да и вообще, Соня слишком презирала продажную любовь, чтобы прельститься таким человеком, и уже жалела, что пришла сюда: куда лучше было бы оказаться в этот миг рядом с Эльбером.
Нергал! Почему этот тип кажется ей словно изваянным изо льда? Соня коснулась его руки, пытаясь избавиться от наваждения. Кожа Огдена на ощупь казалась, в самом деле, неестественно прохладной.
– Если тебе холодно, оденься, – предложила она, стараясь преодолеть необъяснимую дрожь, охватившую ее саму. – Ты что, еще не понял? Работать тебе сегодня не придется. Не со мной, – при последних словах голос ее, однако, звучал совсем не так уверенно.
Огден не сводил застывших, немигающих глаз с лица Сони, и в какой-то момент ее охватила невероятная слабость. Руки и ноги словно налились свинцом. А главное, тот, кто стоял перед ней, был вовсе не Огденом.
Соня тихо, жалобно вскрикнула – как она не поняла сразу, как могла так ошибиться?! Это же… Север. Боги. Север, с которым она так давно рассталась и которого так отчаянно, безоглядно любила! Он здесь, он вернулся, он каким-то невероятным образом нашел ее и устроил это свидание.
Соня протянула к нему руки, хотя краешком угасающего сознания продолжала противиться – не может быть, это не он, не… конечно. Не Север, а еще невероятнее – самый давний, первый ее мужчина, убитый ею Сулар… или…
Он обнял ее. Его губы скользнули по ее лицу, по безвольно приоткрывшимся губам. Он был лучшим. Средоточием всего самого желанного, что заключалось в каждом из тех, с кем Соня когда-либо бывала прежде. Соки вожделения напитывали каждый мускул, жар тлел в животе, поднимаясь вверх, к сердцу, и опускаясь вниз, как пламенеющие лианы.
