В течение какого-то времени дети больше не будут гибнуть. Возможно, теперь война закончится и начнется восстановление.
Мима не был уверен, что его способ прекращения войны единственно правильный, и тем не менее испытывал удовлетворение. Он не только добился цели, но и узнал еще один путь, как сделать свою службу полезной.
10. ТАНАТОС
Обеспокоенный тем, что Судьба поведала ему о замыслах Сатаны, Мима попробовал вечером поговорить об этом с принцессой.
— Я думаю, тебе было бы лучше у Луны в мире смертных, — запел он. — Поскольку ты всегда можешь проводить ночи здесь со мной, такая разлука, в сущности, не станет слишком тягостной.
— У двоюродной сестры той женщины, которую ты любил до меня? — осведомилась Восторг горько-сладким голоском.
Вот те на!
— Кто тебе это сказал?
— Конечно, Лила.
— Лила — порождение Сатаны.
— Она интересная женщина. Была бы тебе отличной наложницей.
— Не уверен, что хотел бы иметь в качестве наложницы демоницу. Она в первую очередь блюдет интересы Сатаны, а не мои.
— Тебе претит мысль, что женщина ставит чьи-то интересы выше твоих?
Такого рода вопросов Восторг раньше не задавала. Миме не очень-то понравилась эта перемена.
— Мне претит мысль о подобной близости с существом, предложенным воплощением Зла.
— Да полно, — сказала Восторг. — Лила — это не зло! Она образованная женщина.
— Что же она тогда делает в Аду?
— Ей фуфло навесили.
— Фу… что?
— Фуфло. Ну, ложное обвинение. Недопонимание. Не успела она что-то сообразить, как оказалась в Аду. Поэтому пытается приспособиться.
— Мне все это не по душе. Она — демоница.
— Ах, не будь ты таким долдоном!
— Кем?
— Старомодным.
— Восторг, тебе не к лицу западный жаргон! Не забывай, что ты принцесса.
— Бывшая принцесса. А теперь просто женщина. И Лила тоже. Ах, я так много от нее узнаю!
— Что, например, помимо сплетен и жаргона?
— Например, вот это, — ответила она и поцеловала его так, что Миму бросило в жар.
— Ты ведешь себя как наложница! — возмутился он.
— Я веду себя как женщина, которая учится ею быть.
— Я и правда думаю, что тебе лучше пожить у Луны Кафтан.
— Луна прекрасная женщина, и мне она нравится… но теперь, когда я знаю, как она похожа на твою прежнюю любовь, я предпочитаю держаться от нее подальше… и хочу, чтобы и ты делал то же самое. К новой жизни привыкать и так трудно, чтобы еще волноваться о том, что там у тебя на уме.
Обеспокоенность Восторг небезосновательна, Мима вынужден был это признать. Он не питал никаких романтических чувств к Луне, однако действительно в нем что-то несколько изменилось, когда ему стало известно об их родстве с Орб. Где сейчас Орб? Каково ей пришлось после того, как он покинул ее? Помогло ли ей кольцо? Она была западной женщиной, которую он любил; теперь Восторг перенимала некоторые западные черты, и ему они не казались привлекательными. Может быть, она по-своему права, не желая оставаться у Луны.
— Впрочем, наверное, ты могла бы жить с какой-нибудь другой смертной женщиной, — предложил Мима.
— Зачем? Мне здесь нравится. Еда хорошая, местность красивая, а Лила — прекрасная собеседница. Вскоре она собирается показать мне Ад.
— Показать Ад! — речитативом воскликнул Мима, чуть было не поперхнувшись. — Я не желаю, чтобы ты даже близко подходила к этому месту!
— Ты бы предпочел, чтобы я целыми днями сидела в замке, вышивая платки?
Он вздохнул. Действительно, в Чистилище ей нечем было особенно заняться.
— Может, стоит найти себе какое-нибудь дело в мире смертных, чтобы не скучать? Я уверен, что Луна сумеет…
— Опять она. Видно, ты про нее много думаешь.
К сожалению, правда — после разговора с Судьбой. Мима даже не предполагал, что окажется в кругу близких родственников Орб. Но так как он хорошо знал Орб, то этим родственникам доверял. Миме очень хотелось уберечь принцессу от тлетворного влияния Сатаны.
— Просто я чувствую, что Сатана затевает против тебя какую-то пакость, и я был бы в отчаянии, случись такое.
Восторг смягчилась.
— Принцы не должны так говорить. Почему ты попросту не прикажешь мне делать то, что хочешь?
— Потому что люблю тебя.
— Ты же знаешь, что это декадентская западная концепция. — Однако скрыть своего удовольствия она не могла. — Я попробую найти какую-нибудь работу в мире смертных.
— Это меня радует.
Потом они занимались любовью, и все было хорошо.
Понадобилось личное присутствие Марса в Латинской Америке. Завоевание, Кровопролитие, Голод и Мор так и рвались к работе, однако Мима не проявлял никакого энтузиазма. Его все больше беспокоил вопрос, подходит ли он вообще для этой должности. Мима был обучен командовать и воевать, но удовольствия от этих занятий не испытывал. Он бы предпочел вообще уничтожить войну. Но в этом-то и заключалось противоречие, поскольку, если ему это удастся, он лишится должности, — и что с ним тогда будет?
Он узнал, что у новых инкарнаций был некий период ученичества, или испытательный срок, после которого они могли добровольно уйти со своего поста. Вероятно, для него лучше всего поступить именно так: отказаться, когда представится возможность. Вернет ли это его снова в статус смертного? Придется ли ему тогда восстанавливать свое положение принца-наследника Гуджарата, смещая человека, которого сам же поставил, и вступая в брак с принцессой Раджастхана? Это было бы ужасно!
Предположим, он сможет вернуться в смертный мир в каком-нибудь ином качестве. Стать новым человеком в западном мире? В этом что-то есть. Но чем он будет заниматься? Его обучали исполнять функции принца, а нужда в таких специалистах на Западе не очень велика. К тому же он заика. Он вполне сносно пользовался сейчас речитативом, но в значительной мере благодаря тому, что занимал исключительно высокие посты принца и воплощения Войны. Люди не потешаются над властителями, а мирятся с их странностями. Но как только он лишится власти…
Нет, ему придется справляться с ситуацией, в которой очутился, выполнять работу Марса наилучшим образом, а если удастся уничтожить войну, то удалиться туда, куда предложит Тот Свет. В сущности, неплохое существование. Он мог бы посоревноваться с Масаси, автором «Пяти колец», в умении добиваться цели через унижение и тяжкий труд.
В этой книге, в главе «Земля», очень просто и ясно излагался Путь понимания стратегии автора: честно мыслить; учиться постигать всякое искусство и знать Пути всех профессий; понимать, что есть выгода и утрата, развивать интуитивное суждение, воспринимая невидимое; обращать внимание даже на мелочи и не делать ничего бесполезного — в общем, быть честным, восприимчивым и целеустремленным на протяжении всей жизни. Так легко читать и соглашаться, но насколько порой трудно выполнять! Как бы сам Масаси поступил в случае с Восторг?
