Движением руки она остановила его.
Он взглянул на нее и тихо спросил:
— Что произошло? Отчего вы так расстроены?
С большим трудом она смогла выдавить из себя несколько слов.
— Мне нужно сказать вам… кое-что.
— Я слушаю вас.
Ей казалось, что она никогда не сможет выговорить эти слова. Когда наконец она услышала свой голос, то с трудом могла узнать его.
— Летти… уехала… с сестрой Терезой!
— Уехала?
Вопрос прозвучал, как выстрел.
— Сестра Тереза увезла Летти в Саравак… Летти очень сожалеет… но она не хочет быть… вашей женой. Она оставила мне записку с просьбой сообщить вам об этом.
В комнате воцарилось тягостное молчание.
Дорина не смела взглянуть в глаза Максимусу, опасаясь прочесть в них ненависть и презрение.
Наконец, когда ей стало казаться, что она ждет ответа целую вечность, он взорвался:
— Черт побери, почему вы не сказали мне правду, когда я вас просил об этом?
В его голосе прозвучала такая ярость, что Дорина была не в силах вынести это.
— Простите… меня, — прошептала она и выбежала из комнаты.
Ей хотелось спрятаться где-нибудь. Она была не в состоянии отвечать на вопросы, которые, вне всякого сомнения, станет задавать Максимус.
Дорина почти забыла о том эпизоде на яхте, когда он спросил ее, хочет ли Летти быть его женой, а она ответила уклончиво, стараясь выгородить сестру.
Теперь он возненавидит ее за то, что она не была с ним откровенна, за то, что не предотвратила катастрофу. Если бы тогда она сказала ему правду, он, возможно, устроил бы так, чтобы Летти не появлялась в Сингапуре. Это спасло бы его от унижения, которое он должен был испытывать сейчас.
«Почему я поступила так глупо… нечестно?» — спрашивала себя Дорина.
В поисках убежища она бессознательно направилась в свою спальню. Затем, повинуясь внезапному порыву, схвати шляпку и сумочку, которая всегда была при ней в поездке, и сбежала вниз по лестнице. Входная дверь была открыта; она проскользнула в нее и остановилась на ступеньках.
Экипаж, как обычно, стоял наготове, и, видя, что она ждет, кучер подъехал к дверям.
— Мне нужно в пароходную компанию, — сказала Дорина.
Они спустились с холма и покатили по улицам города. Охваченная отчаянием, Дорина не замечала ничего вокруг.
Она знала, что должна немедленно вернуться домой, — не только потому, что была не в силах выносить гнева Максимуса, но и потому, что она больше не могла оставаться с ним под одной крышей.
Было сомнительно, что после всего случившегося он захочет с ней разговаривать, но тем не менее, хотя он и считал ее не слишком важной особой, она все-таки была молодой незамужней женщиной, поэтому единственное, что ей следовало сделать, — это как можно скорее покинуть Сингапур.
Подумав о том, что ее ждет впереди, Дорина чуть не разрыдалась от горя; она готова была на коленях умолять Максимуса, чтобы он позволил ей остаться.
Потом, взяв себя в руки, она напомнила себе, что у нее есть гордость. Она должна вести себя, как леди, каким бы предосудительным ни казался поступок ее сестры.
Она вернется в Англию и забудет, что всего одну неделю ей суждено было провести рядом с человеком, которого она любила, что какую-то крохотную часть своей жизни она была физически здоровой и выглядела такой же привлекательной, как все ее ровесницы.
Несмотря на то, что сказал ей доктор, она не сомневалась, что как только она вернется в Англию, ее экзема вспыхнет с новой силой.
Возможно, поначалу она не будет такой сильной, как прежде. Но зимний холод даст о себе знать, и с каждым годом она все больше будет превращаться в тень, скрываясь в дальних уголках Олдеберн Парка и боясь показаться людям на глаза.
За этими грустными размышлениями Дорина не заметила, как экипаж подъехал к зданию, в котором располагалась пароходная компания.
Она вошла, достала из сумочки обратный билет и показала его служащему.
— Когда отправляется ближайший пароход в Англию? — спросила она.
— Пароход «Хоумерик», принадлежащий компании «Пенинсьюлар энд ориэнтал», прибудет послезавтра, мадам. Вечером он встанет на якорь, а на следующее утро отплывет.
— Вы не могли бы заказать мне каюту?
— С огромным удовольствием, мадам.
Он принялся заполнять необходимые бумаги, и в это время в комнату вошел еще один человек.
Дорина даже не заметила его появления, пока он не воскликнул:
— Леди Дорина! Леди Дорина, неужели это вы?
Дорина с изумлением оглянулась и увидела знакомое лицо. Это был один из молодых людей, с которыми она время от времени встречалась на охоте.
— Я не ожидала увидеть вас здесь, мистер Уэйкли!
— И я тоже не рассчитывал встретить вас! — ответил он. — Я, разумеется, слышал, что ваша сестра приехала в Сингапур, чтобы выйти замуж за Максимуса Керби, но я не знал, что вы сопровождаете ее.
Он пристально разглядывал ее, и Дорина поняла, что его поразила чистота ее кожи и перемена во внешности, хотя он и был слишком хорошо воспитан, чтобы прямо сказать об этом.
— Вы прекрасно выглядите — я никогда не видел, чтобы вы… так прекрасно выглядели! — запинаясь, пробормотал он.
— Я как раз заказываю себе каюту на обратный рейс, — сказала Дорина и, увидев его восхищенный взгляд, застенчиво опустила глаза.
— Не хотите же вы сказать, что уже собираетесь возвращаться? Вы ведь только что приехали!
— По ряду причин я вынуждена поторопиться с отъездом.
Она взяла бумаги у служащего и поблагодарила его.
— Я непременно должен еще раз увидеться с вами до отъезда, — настойчиво заговорил Энтони Уэйкли. — Но ведь, без сомнения, вы намерены присутствовать на сегодняшнем балу?
— На балу? — удивилась Дорина.
— Моя сестра устраивает сегодня бал. Вы не могли не слышать об этом. Я знаю, что она еще десять дней назад послала приглашение леди Летиции и мистеру Керби.
— Моя сестра не очень хорошо себя чувствовала эти дни.
— Ну что ж, если она не сможет приехать, вы все равно обязательно должны быть на балу! — твердо заявил Энтони Уэйкли. — И пожалуйста, не откажите пообедать с нами? Возможно, вы помните, что моя сестра замужем за Хьюго Армстронгом, у которого большие плантации в Джохоре.
— Я этого не знала!
Дорина стала смутно припоминать, что кто-то из Уэйкли жил на Востоке, но ей никогда не приходило в голову поинтересоваться, где именно.
— Вы приедете сегодня вечером? — с мольбой в голосе спросил Энтони Уэйкли, когда они вышли на улицу и остановились рядом с экипажем.
