— — Поторопитесь! — нетерпеливо проговорила герцогиня. — Пожалуйста, поторопитесь, мисс Лангхоулм! Нельзя терять ни минуты.
Вирджиния послушно выбежала в холл. У входной двери нес службу лакей.
— Попросите, пожалуйста, грумов подать лошадь, — сказала она. — Меня устроит та, на которой я ездила вчера.
— Слушаюсь, мисс, — ответил лакей.
Вирджиния бегом взлетела по ступеням. Переодевание отняло всего несколько минут. Когда она спустилась, лошадь уже стояла у крыльца.
— Вы желаете, чтобы с вами поехал грум, мисс? — спросил человек, который держал поводья.
— Нет, — отказалась Вирджиния. — Я не собираюсь на дальнюю прогулку.
— Как угодно, мисс.
Вирджиния пустила лошадь легким галопом. Она знала, где располагается деревушка, поскольку проезжала мимо, когда ее везли в замок. От ворот парка меньше мили. Как только замок исчез из виду, она подстегнула лошадь и поскакала быстрее. Но несмотря на это, миновав въезд в парк, она не увидела никаких признаков мисс Маршбанкс и ее повозки с пони.
Дорога от замка была проселочной, и Вирджиния могла позволить себе передвигаться довольно быстро по травяной обочине. Уже через несколько минут она была в деревне. Там она увидела зеленую лужайку с прудом, церковь из серого камня, сохранившуюся со времен норманского завоевания, пивную под названием «Лошадиная голова», деревенские колодки, пустые, но тем не менее грозные, и спрятанную среди нескольких деревянно-кирпичных домиков почту, а перед ней — повозку, запряженную пони.
Через секунду, промчавшись галопом по лужайке, она оказалась у дверей почты. Вирджиния спешилась и увидела, что двое мальчишек держат поводья толстого, медлительного пони, которым управляла мисс Маршбанкс. Вирджиния подозвала одного из них и велела подержать поводья ее лошади.
— Держи ее не слишком крепко, — сказала она, — но не разрешай далеко уходить.
— Не беспокойтесь, мэм, — произнес мальчик с сильным деревенским акцентом.
Вирджиния бегом помчалась на почту. Мисс Маршбанкс стояла у стойки и что-то писала.
— Мисс Маршбанкс! — позвала Вирджиния, едва переводя дыхание.
Мисс Маршбанкс обернулась, и на лице ее отразилось почти комичное удивление.
— Мисс Лангхоулм!
Как вы здесь очутились? — спросила она, одновременно прикрывая рукой листок бумаги, на котором писала.
— Меня прислала герцогиня, — ответила Вирджиния. — Она попросила меня передать вам вот это.
Вирджиния вынула конверт из кармашка замшевого болеро. Мисс Маршбанкс распечатала конверт и ознакомилась с его содержимым.
— Ах, все ясно! — сказала она. — Большое спасибо, мисс Лангхоулм. Как вы любезны, что поторопились. Вы приехали как раз вовремя.
Чтобы взять конверт у Вирджинии, мисс Марщбанкс протянула руку, и Вирджиния увидела, что она прятала бланк телеграммы.
— Герцогиня беспокоилась, что я не успею предупредить вас не делать того, о чем она вас сначала просила, — объяснила Вирджиния.
Мисс Маршбанкс снова закрыла телеграмму перед собой.
— Надеюсь, с вашей лошадью все в порядке, — намекнула она.
Вирджиния улыбнулась.
— Пойду посмотрю, — сказала она.
Вирджиния вышла на крыльцо и увидела, что лошадь стояла совершенно спокойно и ела яблоко, которое протягивал ей мальчик. Девушка подошла к ним и тут только поняла, что не захватила с собой мелочь; пришлось ей возвращаться на почту.
— Простите, мисс Маршбанкс… — начала она. Мисс Маршбанкс как раз протягивала телеграмму почтмейстеру за стойкой.
— Да, что еще, мисс Лангхоулм? — обернулась она, на этот раз в ее голосе послышалось раздражение.
— Мне очень жаль снова беспокоить вас, — извинилась Вирджиния, — я мчалась сюда в такой спешке, что не взяла с собой денег, а мне бы хотелось отблагодарить мальчика, который приглядывал за моей лошадью.
— О, конечно! — совершенно другим тоном произнесла мисс Маршбанкс. Она открыла сумочку и вынула серебряный шестипенсовик. — Боюсь, что это слишком много, — как бы извиняясь, сказала она, — но когда мы приезжаем из замка, то нам не хочется, чтобы здесь велись разговоры.
— Да, да, конечно, — согласилась Вирджиния, не понимая, о чем тут можно говорить, да и вообще, какое значение имеет чей-то приезд в деревню.
Она вышла на улицу и отдала ребенку монету. Мальчик очень обрадовался. Он несколько раз дернул себя за вихор и потер шестипенсовик о свою поношенную курточку.
— Я буду держать вашу лошадь, когда захотите, мэм, — сказал он.
Вирджиния рассмеялась.
— Боюсь, что со мной тебе не нажить состояния, — ответила она и, вскочив в седло, поехала прочь.
Обратно Вирджиния ехала медленно, наслаждаясь тихой английской дорогой, с высокими зарослями жимолости и цветущего шиповника по обе стороны, и теплом теперь уже окончательно взошедшего солнца. Она повернула к большим парковым воротам. В первый раз, когда Вирджиния подъезжала к замку, она видела их только мельком, но теперь, глядя на затейливое литье с золотыми детальками, на каменных львов, поддерживающих фамильный герб, на колонны по обеим сторонам, она пришла в восторг. Именно так, по ее представлению, и должны были выглядеть ворота огромного поместья.
«Наверное, я все-таки сноб, — подумала она, переходя на легкий галоп. — Казалось бы, я должна ненавидеть английскую показуху. Вместо этого восторгаюсь тем, что здесь все сделано с таким вкусом, так гармонично, ничто не оскорбляет ни слуха, ни зрения. — Тут она вспомнила Маркуса Рилла и добавила:
— Если не считать, конечно, некоторых людей».
Она перевела лошадь на шаг и тихо ехала под деревьями, когда увидела, что к ней верхом на лошади приближается герцог. Вирджиния почувствовала, что сердце у нее перевернулось, и поняла, что отныне, когда бы она его ни увидела, ей всегда будет казаться, что не хватает дыхания и что земля уходит из-под ног.
Она остановила свою лошадь и стала ждать. Ее глаза сияли, а лицо излучало радость при виде приближающегося герцога.
— Вирджиния! — воскликнул он, и она заметила, что он долго и быстро ехал, так как его конь был весь взмыленным. — Я размышлял, — пояснил герцог, — а мне лучше думается, когда я быстро еду.
Она ничего не сказала в ответ, потому что слова были не нужны. Важно только, что они вдвоем, что они могут смотреть в глаза друг другу, а остальное все не имело значения. Лошади пошли рядом по дороге.
— Где ты была? — спросил герцог.
Вирджиния хотела рассказать ему, но тут же вспомнила напутствие герцогини. У Вирджинии не было ни малейшего желания обманывать любимого человека, но герцогиня просила сохранить тайну, и нельзя было обмануть ее доверие.
— Я каталась, — сказала Вирджиния, и это была правда.
