— Ну вот, я опять за свое, начинаю говорить лишнее, — быстро перебила ее герцогиня. — Да еще в таком дурном тоне. О, моя дорогая, моя дорогая! Когда только я научусь сдерживать свой язык? Герцог часто упрекает меня за это, уверяю вас. Моя милая, мне вовсе не хотелось вас обидеть. Но вы сами видите не хуже моего, как подходящий наряд может вас изменить.
— Да, я понимаю, — ответила Леона. — Но, пожалуйста, не думайте, что меня задели ваши слова о моем сером платье. Я знаю, что оно выглядит ужасно, но когда у меня появляются деньги — что случается нечасто, — всегда находится множество более важных вещей, на которые их необходимо потратить, например на еду, жалованье слугам и даже на овец!
— Овец! — воскликнула герцогиня. — Кому может понадобиться покупать овец? И вам, в ваши годы, не стоит беспокоить себя по поводу счетов или выплаты жалованья. Предоставьте это вашему брату, он мужчина.
— Но война надолго задержала его за границей, — ответила Леона, — и, кроме меня, больше некому было позаботиться о ведении хозяйства в доме.
— Ox уж эти мне мужчины! Они постоянно норовят ускользнуть от нас! — подхватила герцогиня. — Всегда одно и то же. По-моему, войны до такой степени занимают их, что они могут забыть обо всех своих обязанностях. — Она рассмеялась, сверкнув глазами, и добавила:
— Но мы накажем их, вот увидите. Теперь, когда Джулиен станет оказывать вам знаки внимания — что он никогда не упустит случая сделать, — будьте с ним предельно холодны и держитесь на расстоянии. Кокетничайте с Николасом Уэстоном.
Она осеклась, заметив непроизвольную гримаску на лице Леоны.
— Он вам не нравится? — осведомилась герцогиня. — Ладно, я не стану вас принуждать. Я и сама считаю его смертельно скучным субъектом. Коли так, я разрешаю вам полюбезничать немного с герцогом, но только не слишком. Он принадлежит мне, и мне бы не хотелось, чтобы он вдруг потерял рассудок из-за белокурой головки.
— Даю вам слово, мадам, что не буду кокетничать ни с кем, — отозвалась Леона.
— Но это необходимо! — настаивала герцогиня. — Нам очень важно доказать этим мужчинам, что мы лично не проявляем к ним ни малейшего интереса. Они так избалованы — все без исключения. Видели бы вы, как женщины увивались за Джулиеном только потому, что он снискал себе славу во Франции, и еще потому, что он богат, хорош собою и не женат. Они все ходили за ним по пятам, уверяю вас.
— Не сомневаюсь, — тихо промолвила в ответ Леона.
Она не знала почему, но ей вдруг казалось, что яркий свет в комнате на миг померк. Сейчас, смотря на себя в зеркало, она уже не находила эту незнакомку столь же привлекательной, как несколько мгновений назад. Действительно ли шитье из белого газа так шло ей? Не выглядели ли ее волосы, столь умело уложенные локонами по обе стороны ее нежного личика, несколько искусственно?
Отвернувшись от собственного отражения, она поймала на себе пристальный взгляд герцогини.
— Вы так его любите? — спросила герцогиня мягко.
Глава 8
Леона долго не могла заснуть. И дело было не только в просторной кровати, которая как будто подавляла ее своей величиной, с огромными, обшитыми кружевами подушками и тонкими льняными простынями, не только в громадных размерах комнаты, очертания которой она едва могла смутно различить в свете все еще пылавшего в камине огня, не только в окружавшей ее атмосфере роскоши и еще витавшем в воздухе слабом аромате духов герцогини и даже не в том, что произошло за минувший вечер.
Виною всему был простой вопрос герцогини, заданный ею перед обедом. Он, казалось, отдавался эхом в голове, повторяясь снова и снова: «Вы так его любите?»
В глубине души Леона пыталась подобрать совершенно другой ответ — не тот, который она дала в действительность. Тогда, запинаясь, с внезапно выступившим на щеках румянцем, она пробормотала:
— Нет… нет… конечно, нет… У меня… и в мыслях не было… ничего подобного.
Герцогиня мягко рассмеялась и, приподняв рукой подбородок Леоны, повернула ее лицо к себе.
— Я думаю, вы что-то скрываете, моя милая, — заявила она и затем, прежде чем Леона успела что-либо сказать, прежде чем она принялась возражать с еще большим пылом, повела ее вниз по лестнице; ее платье из серебристо-зеленого атласа, расшитого жемчугом и алмазами, шелестело при ходьбе, и крупные изумруды, поблескивавшие на ее шее, представлялись Леоне маленькими злыми глазками, смеющимися над ее растерянностью.
Девушка была повергнута в такое замешательство, что почти потеряла способность рассуждать и лишь покорно следовала за герцогиней, пока они не оказались в зале. Тогда герцогиня поднесла палец к губам и тихо произнесла:
— Не забывайте, о чем мы с вами договорились. Сыграйте свою роль как можно лучше. Клянусь, будет чрезвычайно забавно посмотреть на реакцию джентльменов, когда вы появитесь.
Леона вспомнила, чуть вздрогнув, что, пока они одевались, герцогиня успела составить целый план, по которому она должна была быть представлена перед обедом под чужим именем как одна из гостей в Клантонбери. Затем им следовало выждать некоторое время, чтобы посмотреть, кто из присутствующих первый разгадает ее хитрость и узнает в ней ту самую скромную миниатюрную девушку в сером платье, которая прибыла сюда раньше.
— Для нас огромная удача, что герцог не видел вас до сих пор, — улыбнулась герцогиня, — так как он поневоле будет вести себя совершенно естественно. Нам нужно следить за Джулиеноы и Николасом Уэстоном и, конечно, за вашим собственным братом, хотя он должен узнать вас сразу.
Пока наверху они обсуждали эту идею, она казалась не более чем веселым розыгрышем, и Леона охотно согласилась принять участие в затее герцогини с переодеванием, решив, что удовольствие, которое эта шутка доставляла ее милости, в определенной степени возмещало ей необходимость одолжить одно из своих самых лучших платьев. Но сейчас, когда настал момент осуществить задуманное, она вдруг почувствовала испуг.
Ничто в ее уединенной, замкнутой жизни не подготовило ее к подобного рода развлечениям, вызывавшим по-детски простодушное волнение у герцогини.
— Завтра нам предстоит большой прием, — сообщила она Леоне. — Сегодня, по счастливому стечению обстоятельств, мы предоставлены сами себе. Я предполагала, что вечер выйдет неимоверно скучным, но даю вам слово, что я уже давно не получала столько радости.
Она говорила с такой искренностью, что Леоне ничего не оставалось, как поверить ей, и при всей своей неопытности она могла отчасти понять, до какой степени бесконечная череда балов, маскарадов и званых вечеров, которыми герцогиня наслаждалась в Лондоне, успела ей надоесть. В этой затее было нечто новое, выходящее за рамки привычного, и потому ее милость была всецело поглощена и захвачена ею, как никогда прежде в светских увеселениях.
— Вы выглядите очаровательно, моя дорогая, так что не стесняйтесь, — бросила она Леоне напоследок, ускользнув от нее у самого подножия лестницы. Пара услужливых лакеев распахнула перед нею массивные двери, и герцогиня проследовала через анфиладу комнат в великолепную парадную гостиную.
