Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Сирота от рождения, воспитывавшийся в приютах, а затем в приемной семье, жившей в Берри, по фамилии Вартала, Сэм Луи всегда отличался характером нелюдимым, строптивым и непокорным под внешней вежливостью. Все годы в школе он ничем не выделялся, учился посредственно, однако в отрочестве с ним случались внушающие тревогу приступы жестокости. Несколько раз он нападал на своих приемных сестер, пытаясь задушить одну руками, другую ее бусами, третью ее шарфиком, хотя с этими приемными сестрами он поддерживал хорошие отношения.
Умолчав о первом проступке, приемная семья была вынуждена сообщить о рецидивах, а потом и отослать его. Предоставленный самому себе, помещенный в исправительный дом, он стал пить, принимать наркотики и изнасиловал школьницу на автобусной остановке. Арест, суд, приговор, и он попал в тюрьму совсем молодым. Выйдя два года спустя, он перебрался в Париж, продавался мужчинам и жил в сквотах или у разных покровителей зрелого возраста. Ни один из них не жаловался на него в суде, но все признавались, что их достал его алкоголизм, пристрастие к наркотикам и пассивное равнодушие: он уступал сексуальным домогательствам механически, без вкуса и интереса к происходящему, думая о другом… Затем внимание привлекло гнусное убийство. Молодая женщина, Кристина Пурдела, была изнасилована на парковке и зарезана. Через две недели еще одну, Оливию Ретиф, постигла та же участь в подвале ее дома. «Убийца с Монпарнаса» заполонил СМИ, журналисты фантазировали на его счет, полиция его искала, жители Четырнадцатого и Шестого округов боялись. Увы, ни одна видеосъемка не зафиксировала изображение, ни один свидетель не дал описания, не было возможности составить ни словесный портрет, ни профиль убийцы. Что до следов ДНК, они подтвердили, что действовал один человек, неизвестный…
– Моя Лора… – вздохнула Элиза.
Лора Моринье, ее дочь, была третьей жертвой. Двадцати двух лет от роду, она заканчивала факультет английского языка и лучилась радостью. Когда она заехала на своем «фиате» в десять часов вечера на подземную парковку своего дома, появился мужчина, изнасиловал ее под угрозой ножа, а потом зарезал в закуте с мусорными баками. Часто, не властная над своими видениями, Элиза заново переживала этот день. Она помнила, как носила с собой телефон из кухни в ванную, из гостиной в спальню, потому что ждала ее звонка, – Лора обещала дать ей точное название книги, о которой они говорили за обедом. Помнила свои сообщения ближе к полуночи: «Милая, ты забыла свою невежественную маму. Дай мне ссылку на это эссе, я использую его для моего перевода». Помнила, как проснулась и первым делом посмотрела на телефон. Как позвонила в девять часов утра. Второй раз – в половине десятого. Потом еще и еще. Поначалу, оставляя сообщения, она сама с юмором посмеивалась над своей тревогой, но чем дальше, тем больше тревога росла. К полудню она заключила, что либо Лора подцепила вирус, либо потеряла свой мобильный. Элиза решила отправиться к ней в ее квартирку, чтобы убедиться, что все в порядке, но, когда она входила в лифт, зазвонил ее телефон. «А, наконец-то!» Незнакомый номер. Голос, представившийся полицейским, сообщил ей немыслимое.
Она оцепенела, ничего не понимая. Офицер повторил, что с ее дочерью произошел серьезный несчастный случай, что она… скончалась.
Если бы от горя умирали, Элиза умерла бы на месте. Умереть от горя, наверно, лучше, чем с горем жить.
После кадры теснились в ее голове, один другого невыносимее.
Вот она в квартирке на авеню Эдгар-Кине. Зеваки с рынка. Журналисты. Полицейские. Судмедэксперт. Следы крови в закуте с мусорными баками. Опознание тела в морге. Лора, ее крошка, ее единственное дитя, безмолвная, посиневшая, распростертая на металлическом столе в зале, провонявшем формалином, покрытая чернеющими ранами. Не веря своим глазам, Элиза потрогала дочь, чтобы убедиться, что та больше не дышит. Какой холод! Какая неподвижность! С тех пор она так и не смогла отогреть руку. В дальнейшем еще тяготы, вовсе ненужные: статьи в газетах с именем ее дочери или, хуже того, с ее фотографией. Она улыбалась со старых снимков, и эта улыбка казалась неуместной, жестокой. Каждый раз Элиза чувствовала, что Лору убивают заново. Но кто, кроме нее, это понимал?
Душегуб продолжал зверствовать, он совершил новые преступления, и полиция связала с его извращенным профилем прежние случаи. Элиза повела собственное расследование.
На счету Сэма Луи было пятнадцать жертв, когда его схватили. Измученная Элиза всех их считала сестрами Лоры. Узнавая из прессы подробности их жизни, она стала матерью пятнадцати убитых молодых женщин. Так мысли о Лоре не преследовали ее постоянно.
– Киса… кис-кис-кис-кис!
Чтобы отвлечься от своих переживаний, Элиза отложила папку и, присев, звала черного кота, стоявшего метрах в десяти у изгороди. Он подозрительно косился на нее своими желтыми глазами.
– Киса!
Кот не реагировал, его плоская головка явно была полна враждебных мыслей.
– Иди сюда, – настаивала она. – Не бойся.
Он отвернулся. Это кто боится? Какие унизительные теории выдвигают люди.
Элиза всмотрелась в него внимательнее: бока впалые, шерсть неухоженная. Бродячий кот, ничей.
– Ты голодный?
Она вошла в квартиру, взяла десертную тарелку и соорудила смесь из остатков своего обеда – рис, холодное мясо, ветчина.
Выйдя, она отметила, что кот не двинулся с места, как будто понял, что надо чего-то ждать. Вздыбив шерсть на шее, прижав уши, он оценивал ситуацию.
Элиза поставила тарелку на пол.
– На. Это тебе.
Он возмущенно отвернулся.
Элизу это развеселило.
– Ты не понимаешь по-французски? Говоришь только по-эльзасски?
Строптивец принялся вылизывать свою правую лапу, ясно давая понять, что, хоть он и терпит ее крики, лучше ей замолчать. Он смотрел на свои когти. Сколько их у него было? Десять? Двадцать? Тысяча! Он любовался собой, вдруг сам на себя запав. Весь был когтями.
Элиза подняла тарелку и решилась сделать несколько шагов по траве. Кот тотчас прекратил восторгаться своими розовыми подушечками. Тревога!
Она поставила пищу посреди лужайки.
– Вот, ваша милость, угощайтесь…
Потом, вернувшись на табурет, сделала вид, будто изучает содержимое папки.
Кот долго наблюдал за ней. Он сдвинулся с места, только убедившись, что она больше не обращает на него внимания. Элиза и бровью не вела. Мало-помалу он осмелел. Скользящими шагами, с опаской, останавливаясь то от полета бабочки, то от лая собаки вдали, он приближался к тарелке. Элиза следила краем глаза за его продвижением и радовалась.
Часть ее листков соскользнула на землю.
– Черт!
Испугавшись этого звука, кот метнулся прочь.
– Нет! – вскрикнула Элиза. – Не уходи. Вернись.
Но он уже скрылся за изгородью.
– Киса!
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
