Мелисанда расхохоталась, потянулась и, сняв очки, потерла пальцами глаза.
— Вредная привычка, — призналась она. — Если я чем-то увлекаюсь, то совершенно забываю о времени.
— И обо мне тоже! — обиженно вздохнул Алекс.
— Нет, о тебе я не забываю.
Алекс недоверчиво посмотрел на нее и вскинул брови.
Мелисанда снова рассмеялась приятным, рассыпчатым смехом.
— Ладно, сдаюсь, — сказала она. — Может быть, и о тебе, но не надолго. Когда я читаю чьи-то письма, я думаю только о том, кто написал их когда-то.
— Ты, наверное, живо себе представляешь этого человека?
— Да, верно. — Она посмотрела на разложенные перед ней документы. — Когда я их читаю, мне кажется, что я сама участвовала в описываемых событиях. Наверное, это глупо. — Она пожала плечами.
— Нет, это нормально! Но вот оставаться здесь на ночь действительно неразумно. — Он протянул ей руку.
Смущенно рассмеявшись, Мелисанда позволила ему вытащить ее из-за стола. Он привлек ее к себе, и она обняла его за талию, прижавшись головой к груди. Алекс погладил ее по плечам и спине и с удивлением отметил, что ему доставляет удовольствие чувствовать себя защитником этой женщины.
— Ты могла бы оставить блокнот и сумку здесь, чтобы завтра вернуться сюда налегке, — предложил он.
Мелисанда огорченно покачала головой, задев пучком волос, прохладных и шелковистых, его подбородок.
— Ничего не выйдет, утром у меня деловая встреча и днем тоже. К тому же вряд ли мне позволят еще раз сюда прийти… А так хотелось бы просмотреть еще кое-какие материалы! — Она вздохнула. — У меня такое чувство, что я вскрыла только верхний пласт богатейших залежей нужной мне информации.
Она резко высвободилась и, повернувшись, хмуро уставилась на кипы старых газет и переплетенных подшивок журналов.
— Если бы я могла подольше остаться в Рио! — всплеснула она в отчаянии руками.
— А что тебе мешает? — нахмурился Алекс. — С жильем трудностей не будет, ты бы могла… — Он запнулся, сообразив, что хотел предложить ей пожить в его квартире. — Я хотел сказать, что мы легко найдем в Рио для тебя другое жилье, если придется освободить твою теперешнюю квартиру.
— Дело не в этом. Вернее, не только в квартире, — сказала Мелисанда сдавленным голосом, заметно напрягшись.
Странная перемена в ее настроении удивила и насторожила Алекса не меньше, чем пришедшая ему в голову мысль предложить ей пожить у него.
— Тогда в чем же? — резко спросил он.
Она упорно продолжала смотреть на свои записи, не поднимая взгляда от стола, и не отвечала, избегая его пытливого взгляда.
— Так, пустяки! — наконец выдавила она, пожимая плечами.
— Объясни же, в чем дело! — Алекс, взяв ее за плечи, повернул лицом к себе.
Но хотя он и настаивал на том, чтобы она сказала правду, он был не совсем уверен, что хочет услышать ответ. Столь резкая перемена в настроении Мелисанды вызвала у него тревогу. Он уже почти жалел, что затеял этот разговор, и от осознания этого ощущал неловкость. В то же время он вдруг с ужасом понял, что ему страшно даже подумать, что она покинет его, и он вообще не хочет отпускать ее куда-то даже ненадолго, ни теперь, ни потом. И эта мысль буквально потрясла его.
— Так в чем же загвоздка? — вновь спросил он, пытаясь заставить себя ободряюще улыбнуться Мелисанде.
— Алекс, у меня нет средств, чтобы остаться здесь дольше, чем я планировала, — с трудом ответила она, пряча глаза. — Даже если бы у меня была квартира и университет предоставил бы мне дополнительный отпуск, я не осталась бы здесь по той простой причине, что не имею денег.
— Ах вот оно что! — протянул Алекс, и руки его упали с ее плеч. — Понимаю… — Он отступил на шаг, но ей показалось, что между ними разверзлась пропасть.
Мелисанда взглянула на него из-под ресниц и вдруг почувствовала себя несчастной и оскорбленной. Зачем он задал этот дурацкий вопрос? И для чего вытягивал из нее ответ?
Ей не хотелось думать о предстоящей им разлуке, она старалась прогнать мысли об этом. Если люди любят друг друга по-настоящему, они не разлучаются. Но Алекс настаивал на ответе, и внезапно Мелисанде стало не по себе, когда она представила, какое расстояние будет разделять их, когда она вернется в Нью-Йорк.
Разумеется, она слукавила, сказав, что задержаться в Бразилии ей не позволят финансовые затруднения. Это было так, конечно, денег у нее действительно было мало. Но основная причина заключалась не в этом.
Она пожалела о своих словах, едва лишь они сорвались с языка. Взгляд Алекса сразу стал холодным и отчужденным, он весь словно окаменел, уронил руки и отшатнулся. И тогда Мелисанда поняла, что совершила серьезную ошибку. Только вот в чем заключалась эта ошибка, она не могла себе ответить.
Мелисанда начала собирать со стола свои записи и письменные принадлежности, Алекс принялся укладывать в стопки журналы и книги, перевязывать веревкой старые газеты, письма и дневники и класть их на полки. Оба чувствовали неловкость. Она несколько раз порывалась что-то сказать, но, взглянув в его сторону, замолкала и продолжала укладывать сумку. Закончили они одновременно.
— Ты готова? — спросил он.
— Да. — Она нехотя улыбнулась. — А ты был прав, мы здесь засиделись. Я даже не заметила, что уже так поздно.
— Похоже, засиживаться допоздна за работой вошло у тебя в привычку! — Алекс улыбнулся и пропустил Мелисанду в дверь, придерживая ее.
Она заметила, что его лицо уже не так напряжено, и немного успокоилась.
— Да, к сожалению! Моим коллегам в Нью-Йорке доставляет удовольствие считать, сколько раз меня едва не заперли на ночь в библиотеке, не заметив, что я зачиталась в дальнем углу.
— Непременно уточню цифру, когда в следующий раз буду в Нью-Йорке, — пошутил Алекс самым будничным тоном, словно речь шла о чем-то вполне естественном. Но Мелисанде показалось, что в этот момент взошло солнце.
Как же она сразу не сообразила, что Алекс часто бывает в Нью-Йорке! Ведь «Роубсон и К°» — одна из крупнейших ювелирных фирм в мире, имеющая представительства и филиалы в Лондоне, Париже, Риме и многих других столицах. Каких именно, она не помнила, но знала наверняка, что в Нью-Йорке есть ее отделение. «Как это славно», — подумала Мелисанда.
К тому же она еще не уезжает из Рио-де-Жанейро, так что у них еще есть время…
Она улыбнулась и поправила на плече ремень тяжелой сумки. Алекс вызвался понести ее с самого начала, но она отказалась от его услуг. Теперь ноша уже не казалась ей такой тяжелой, как еще минуту назад. Мелисанда просто о ней забыла.
Алекс решительно не мог понять перемен в настроении Мелисанды. Она то сжималась в комок и становилась отчужденной и колючей, то радостно улыбалась, словно выиграла главный приз в лотерею.
