— Недалеко оттуда, как я и ожидал, была привязана лошадь Жерве.
— Его… найдут? — спросила Мелисса.
— Конечно, найдут, — ответил герцог, — и все обстоятельства укажут на то, что он покончил с собой.
— И ты думаешь, что власти поверят в это? — спросила Мелисса.
Думаю, да, — ответил герцог. — Кроме того, местный доктор — друг нашей семьи, а меня знает с рождения. Я объясню ему, что произошел несчастный случай, и он сделает все, чтобы избежать скандала. Жерве будет похоронен так, как подобает члену семьи Байрамов, — добавил герцог, и в голосе его Мелиссе послышались циничные нотки.
— Значит, ты в безопасности? — спросила она, вздохнув с облегчением.
— Благодаря тебе, — ответил герцог. — А теперь объясни, как ты узнала, что мне грозит опасность? Почему пришла ко мне в спальню? Ведь в этот раз ты не могла увидеть убийцу!
Мелисса помолчала, вспомнив свою необъяснимую тревогу и не зная, как объяснить свое состояние.
— Три раза в жизни, — тихо начала она, — я предчувствовала, что должно произойти что-то страшное или трагическое.
— Как же это происходит? — с любопытством спросил герцог.
— Даже не знаю, как сказать… Я просто знаю… где-то в глубине сердца знаю, что приближается беда. И это чувство так сильно, что я не могу ему сопротивляться. Первый раз это случилось, когда опасность грозила моей няне; второй — когда умерла мама; третий — когда погибли родители Черил. Все это — люди, которых я… которые были мне дороги.
С языка ее едва не сорвалось другое слово — слово, слишком откровенно говорившее о ее чувствах.
— Дороги? — внимательно глядя на нее, повторил герцог. — Мелисса, мне кажется, ты хотела сказать что-то другое.
Она ничего не ответила и потупилась.
— Скажи мне правду, Мелисса, — вновь заговорил он. — Что ты хотела сказать? Что ты чувствовала ко всем этим людям? Может быть, то же самое, что чувствуешь ко мне?
Мелисса молчала.
— Может быть, ты… — тихо спросил он. — Ты любишь меня, Мелисса?
Она напряглась, словно хотела высвободиться из его объятий.
— Да, — прошептала она, — я люблю тебя, но… пожалуйста, не беспокойся… Я знаю, что ты меня не любишь… но ты же сам хотел, чтобы я…
Герцог сжал Мелиссу в объятиях так, что у нее перехватило дыхание, и ответил:
— Милая, почему ты считаешь, что я тебя не люблю? Я полюбил тебя с первого взгляда!
Мелисса застыла от изумления. Не сразу она подняла голову и взглянула на него.
Свет камина ярко освещал лицо герцога, и Мелисса увидела в его глазах то выражение, которое нельзя было спутать ни с чем.
— Ты меня любишь? — спросила она. — Но ты никогда не говорил…
— Я полюбил тебя в нашу первую встречу, когда ты пыталась выдать себя за горничную, — кивнул герцог. — Тогда я понял, что никогда еще не видел такого прекрасного, нежного, чистого создания!
Я боролся со своей любовью, — продолжал он с улыбкой, — но она, как твое предчувствие, так сильна, что ей невозможно сопротивляться. А я ведь думал, что никогда больше не полюблю! Я поклялся, что, несмотря ни на какие искушения, не открою душу женщине и не позволю еще раз себя унизить.
— Но ты все же полюбил меня? — замирая от счастья, спросила Мелисса.
— Я повторял, что любовь — обман, мимолетное плотское желание, возведенное на пьедестал не в меру чувствительными поэтами, — но не мог убедить даже самого себя. Сердце мое пылало любовью к тебе.
— И ты… женился на мне, — произнесла Мелисса.
Когда этот грубиян оскорбил тебя, — ответил герцог, — я понял, что больше не могу противиться своему сердцу. Ты должна быть моей, чтобы ни один другой мужчина не смел прикоснуться к тебе.
Мелисса вздрогнула и вновь спрятала голову у него на плече. Сердца их бились в унисон, и только сейчас Мелисса осознала, как близки они друг к другу.
— Ты… ты правда меня любишь? — робко, по-детски спросила она.
— Я люблю тебя так, как никогда никого не любил, — ответил герцог. — Теперь я понимаю: то, что я считал любовью, было лишь незрелой юношеской влюбленностью. А теперь я — взрослый мужчина, Мелисса, и люблю тебя как мужчина!
Голос его задрожал от сдерживаемой страсти.
— Я люблю не только твою красоту, — продолжал он, — не только прекрасное лицо, нежный голос, изящество движений. Я восхищаюсь твоим умом и невероятной храбростью. Мелисса, ты дважды спасла мне жизнь, — голос его потеплел. — Теперь я — твой вечный должник.
Мелисса подняла голову и взглянула ему в лицо.
— Я так боялась, что он… что он тебя ранит.
— Ранить меня можешь только ты, — с улыбкой ответил герцог. — Своим равнодушием.
— Но я люблю тебя! — воскликнула Мелисса. — Люблю всем сердцем, всей душой! Я никогда не думала, что любовь бывает такой… такой захватывающей, что она причиняет такую боль… и такую радость.
— Милая моя! — нежно воскликнул герцог.
Он долго смотрел на нее, затем добавил:
— Меня беспокоит только одно. Мелисса, ты не думаешь, что я слишком стар для тебя?
— Нет, что ты! — воскликнула Мелисса.
— Ты уверена?
— Конечно! Какая разница, сколько тебе лет? Ты такой… такой замечательный…
Герцог нежно взял ее за подбородок, всмотрелся в лицо — в глазах его плясали озорные смешинки — и сказал:
— Что ж, кажется, «темная лошадка» меня не подвела.
— Я не могу в это поверить, — прошептала Мелисса. — Я так рада… так рада, что ты оказался прав!
— И ты тоже, — заметил герцог. — Помнишь, ты говорила, что и мне не миновать стрелы Купидона?
Мне до сих пор не верится, — прошептала Мелисса. — Я молилась о том, чтобы сделать тебя счастливым, но никогда и подумать не могла, что ты… что ты меня действительно полюбишь!
— Ты молилась обо мне? — мягко спросил герцог.
— Сегодня в часовне, — ответила Мелисса. — И мне показалось… что раздался какой-то голос. Он сказал, что я должна дать тебе любовь.
— И ты готова?
— Да, — твердо ответила Мелисса.
Медленно, боясь неосторожным движением напугать ее, герцог наклонил голову и прикоснулся губами к ее губам. Сперва он целовал осторожно и нежно, но вскоре по телу Мелиссы пробежал трепет возбуждения, и поцелуй герцога стал нетерпеливым, настойчивым. Мелисса ответила на поцелуй; неведомое прежде наслаждение закипало в ее крови, язычками пламени бежало по жилам, и ей казалось, что все прекрасное на свете — красота дворца, прелесть цветущего сада, блеск прудов, величие герцога, — все слилось в их жарком поцелуе.
Герцог оторвался от ее губ.
