Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
— Нет. Он не темный… Он — оборотень…
— Темный прихвостень! — неожиданно зло прошипела названная Аматой.
Я дернулся, как от пощечины, но прежде чем успел сказать хоть слово, эльфийка качнула головой:
— Не надо, Амата, не говори так. В его душе боль. Убери пламя…
Зеленоволосая пренебрежительно фыркнула, но огненное кольцо исчезло…
Но странное дело… Я не бросился в лес, а замер, уставившись в глаза эльфийке. Брови, изогнутые подобно лукам. Серые, как сталь, миндалевидные глаза. Золото волос, рассыпавшееся по плечам.
Эльфийка улыбнулась уголками губ, а потом, подняв с земли сумку, вытащила из нее полоску мяса и протянула ее мне.
— Да что ж ты делаешь, Лин! — встревоженно заверещала когтистая. — Это ж все наши запасы!
— Я настреляю еще дичи, — пожала плечами эльфийка. — А ему это нужнее, чем нам.
Я принял из ее рук пеммикан и лишь потом смог выдавить:
— Спасибо, светлая…
— Не за что, многоликий…
И улыбка… Легкая улыбка, подобная лучику солнца, пробившемуся сквозь тучи…
С какого марханга в Онсарии так неспокойно?! Толпы столичных жителей запрудили все улицы! С ума сойти!
Стоит пару дней не появиться в городе — и все уже так меняется! Что здесь происходит, в конце концов?!
С трудом пробиваясь сквозь толпу, я толкнул в бок огненно-рыжего гнома:
— Эй, бородач, что здесь происходит?
— Проваливай, рыжий, — незлобиво буркнул тот (Ой, и кто бы говорил!). — Ослеп, что ли? Светлых на площади судили, за оскорбление наместника. Завтра с утра повесят.
Стражники принялись расталкивать собравшихся, пробивая проход к темнице. Я оказался в первых рядах и замер, разглядев, кого ведут… Та, когтистая, как ее… Амата… И Лин… Совершенно не изменившаяся за прошедший со времени нашей первой встречи год…
Она заметила меня в толпе, улыбнулась и одними губами сказала:
— Здравствуй, многоликий…
Но тут ее толкнули в спину, и эльфийка ускорила шаг…
* * *
Золотая луна горела подобно солнцу. Помню, отец любил полнолуние… В такие ночи он выходил из дому и не отрываясь смотрел в небо. На звезды… А волшебница луна окрашивала все в странные золотистые цвета…
Я сидел на полуразрушенной крепостной стене и, опершись спиной о присыпанный каменной пылью булыжник, рассматривал далекие созвездия. Те два треугольника, соединенные вершинами, — Пастух… Большой и маленький ковш — Волк и Волчонок… Над самым горизонтом — Стадо…
Эльфийка подошла почти неслышно. Если бы не вторая, лисья половина души, позволяющая услышать дыхание мыши-полевки под снегом, я бы маргула с два что заметил.
Я покосился на девушку и вновь уставился в небо. Вон те две полосы — Путь Кентавра…
— Спасибо, — тихо промолвила эльфийка.
— Да не за что. Год назад ты спасла мне жизнь. Сегодня я просто отдал долг.
Она тихо присела на камень за моей спиной:
— И все равно спасибо. Ты ведь помог нам, зная, как светлые обычно относятся к таким, как ты…
Я бросил короткий взгляд в сторону двора: у костра, разожженного поблизости от развалившегося донжона,[3]сидела зеленоволосая. Клиричка. Странно, сейчас, в мерцании пламени, мне вдруг показалось, что ей лет одиннадцать-двенадцать… А при дневном свете…
— Мы в расчете, — упрямо мотнул головой я.
Решиться пойти спасать светлых было нетрудно. Труднее — заставить себя пройти жалкие десять футов от входа до камеры. Уговорить себя, что стены не сомкнутся над головой.
Эльфийка вздохнула:
— Мне кажется — нет. У тебя в душе — боль. Когда-то она горела подобно факелу. Сейчас от нее остались лишь уголья. Позволь мне помочь тебе…
— Помочь? Как? Чем?! — В моем голосе прозвучала горькая ирония.
Тот день не вернешь. И ничего уже не изменишь.
— Я — Страж, — просто ответила она. — Страж чувств. Страж душ… Позволь мне коснуться твоей души, залечить твои раны!
Вместо ответа я усмехнулся, опустив голову. Чем можно помочь? Словами? От них перед глазами не перестанет плясать зарево пожара! Горький дым не прекратит разъедать легкие и глаза, выдавливая непрошеные слезы… Да и никр, с тех пор отдающий горечью полыни и запахом гари, слаще не станет.
Тишину разорвал тихий лютневый перебор.
Я резко обернулся: эльфийка стояла на обломках стены, вскинув голову к небесам, и осторожно касалась пальцами струн.
Лунные лучи словно сделали набросок лютни: золотыми полосами, подобно карандашу, очертили гриф, серебристыми вспышками отделали колки и лучами гаснущих звезд протянули струны.
Эльфийка вновь провела пальцами по струнам, и тихая мелодия ласковым котенком потёрлась о плечо… Невидимыми коготками коснулась души, вороша присыпанные пеплом угольки боли… А потом тихо шепнула: «В прошлом было много горя, но ведь есть еще и будущее…»
Я сидел, уставившись взглядом в небо. Глаза обжигали едкие слезы, первые за прошедшие шесть лет… Слезы, которых я совершенно не стеснялся и не прятал, каленым железом жгли прокушенную до крови губу…
* * *
Черные с прядями седины волосы. Глаза цвета агата, в которых нет ни ненависти, ни презрения. И протянутая рука:
— Вангар Грай.
Губы сами изогнулись в усмешке. Грай… Это ведь на одном из наречий… Ворон? Идеально ему подходит!
— Шамит О'Нэриис.
Ладони встретились в рукопожатии.
* * *
Я вылетел во Тьму и судорожно начал оглядываться. Так… Похоже, госпожа Линс'Шергашхт наконец-то догадалась, что я это не он, и только это позволило мне разделиться с рыжим… Чтоб я еще раз лазил по чужим воспоминаниям!
Все, хватит. Заканчиваем познавательные экскурсии по чужим душам. Госпожа Ночь? Легкий, едва слышный отзыв. Моя тихая, но искренняя благодарность… А теперь медленно, не совершая резких движений, проберемся к своему телу…
Осознав, наконец, что я — это я, а не сумасшедший оборотень, некоторое время я сидел без движения, привыкая к ощущению собственного тела, а потом почувствовал странное, хотя и не особо сильное жжение где-там в области левого колена.
Я осторожно приоткрыл глаза… и понял, что мне хочется долго и нудно ругаться: на моем колене лежала свернувшись в клубочек и сладко посапывая, саламандра. Ну вот что это за жизнь? Стоит только пять минуя побыть белым и пушистым, как тебе сразу же объяснят, почему это невыгодно и непрактично.
Я осторожно приподнял ящерку и, засунув ее обратно в костер (огненный дух даже не попытался проснуться)! уставился на свои ноги. Нет, обжечься я, конечно, на обжегся (черные чешуйки сами появились), но штанина мне саламандра припалила хорошо.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 92
