Опять проснулась ни свет ни заря, удивительно, как трудно заснуть на голодный желудок. Вечером я не посмела готовить в кухне, опасаясь, что Нижний Парень услышит и сочтет это подходящим моментом для стычки. Когда вернулась домой с работы, свет у него не горел, но я решила, что он просто хочет застать меня врасплох, а я опять была не готова встретиться с ним лицом к лицу. Да решу я эту проблему, просто я хочу быть во всеоружии, когда он пойдет в атаку со всеми своими аргументами. У него было больше времени, чтобы запастись ими, ведь он первый начал.
27 ноябряЭта история с трубами держит меня в постоянном напряжении. Может, мне просто выслушать его и покончить с этим? Ведь я даже не знаю, что он собирается сказать, а уже чувствую себя так, будто провинилась. Спорю, он хочет унизить меня и вынудить дать согласие на работы, намекнув, что мои критические периоды протекают более бурно, чем у его Сирены, а значит, я использую больше гигиенических средств; или что я слишком часто хожу в туалет, потому что много ем, и стало быть, использую слишком много туалетной бумаги; или еще, что я крашусь гораздо больше, чем она, а, значит, лью много воды, чтобы смывать макияж. Его квартира намного больше моей, так что за наружные ремонтные работы он должен платить больше, чем я. Если уж на то пошло, я, может, и заплатила бы частично за старую миссис М., но с какой стати мне раскошеливаться за Нижнего Парня — не знаю. Ведь с ним живет его девушка, стало быть, он должен платить за двоих. У него явно много денег, недаром он купил себе новую машину. Черт побери, ведь у нас были прекрасные отношения. Правда, я редко вижу его и даже не поздравила с новым «саабом»… Господи, я ведь даже не послала им поздравительную открытку, когда они стали жить вместе, но ведь в этом нет ничего обидного, просто невнимание. Между прочим, я приглядываю за старой миссис М., а он ради нее и пальцем не пошевелил, ведь правда же? Я же не подсовывала ему под дверь записочки: «Не поможешь ли поменять ей простыни на следующей неделе?» Так чего же он достает меня с этими трубами? Что бы он там ни говорил, я буду все отметать. Не позволю помыкать собой в собственном доме. Все, хватит, он хочет драки — он ее получит.
28 ноябряПришла домой в боевом настроении и решила, что сегодня же должна объясниться с Нижним Парнем. Побросала свои вещи в квартире и спустилась вниз. Только я собралась постучать в его дверь (я думала, что он, может быть, прячется), как он вошел в подъезд и как ни в чем не бывало сказал: «Привет! Как дела?» И начал весело болтать о том о сем. Разумеется, я не слышала ни слова из того, что он говорил: еще выходя из квартиры, я раскалилась добела и не могла больше молчать ни мгновения, готовая вот-вот взорваться. И я выпалила: «Послушай, я получила твою записку и крайне возмущена! Значит, если я не такая женственная и не такая леди, как твоя Туман… то есть… Тори… я должна отвечать за состояние труб? Мне и без того хватает головной боли с этим Энергичным Джоном, который доводит меня до бешенства, с этой чертовой схемой, которую надо сдать до конца года, еще и от Энди нет ни звука. Будь добр, оставь меня в покое!» С этими словами я ринулась наверх, к своей квартире, оставив его стоять в холле с разинутым, как у карпа, ртом. Чтобы успокоиться, мне понадобилось несколько часов, полегчало лишь после того, как я позвонила на телевидение и выпустила пар, обругав их за то, что они заменили передачу «Полезные упражнения» каким-то дурацким футбольным матчем. Это и правда было досадно, но телефонный звонок — это немного слишком. Хотя я уверена, что люди, у которых жизнь ничем не заполнена, делают это целыми днями.
29 ноября, 5.00Проснулась в холодном поту. Видела ужасный сон, будто меня увезли на «скорой» в смирительной рубашке, и в огромной белой больнице врач, а им оказался Нижний Парень, лечил меня электрошоком, и язык висел у меня изо рта, и говорить я не могла, и все это было кошмарно. Тут мне пришло в голову: ведь Нижний Парень ничего не сказал про трубы и вообще ничего такого, что могло бы вызвать взрыв негодования, и я только сейчас поняла, что ему наговорила. Он, наверно, решил, что я вовсе спятила, кроме того, трубы, по-видимому, уже починили, ведь после той записки вопрос о них больше не вставал. Просто не могу поверить, что могла выкинуть такой номер. К счастью, у меня не было револьвера, не то я могла бы застрелить его, если бы он начал мне возражать. Теперь надо придумывать какое-нибудь гениальное объяснение, почему я сошла с катушек. «Смерть родственника» — пожалуй, слишком рискованно, это может открыться в один прекрасный день, «потеря работы» — уж слишком трагично. Может, что-нибудь с мозгом, надо подумать… Хм… может, сказать, что у меня был легкий инсульт?
