— Девушка для развлечений, на учёте в полиции не состояла, не профессионалка, в окружении была известна как очень скандальная личность, не работала, сожительствовала с каким-то охранником…
— С охранником вы уже разговаривали?
— Ещё нет, он за пределами страны, но скоро вернётся. Близких знакомых у неё не было. всего одна подруга, о которой ничего не известно.
Кроме имени. Вроде как её зовут Уршуля… — Если бы Бежан не вглядывался в Борковскую так интенсивно, он вряд ли заметил бы промелькнувшее в её глазах выражение. — ..Но это ещё не установлено точно-Покойную все знали как Барбару Борковскую, бывшего прокурора, ныне журналистку. Эти публичные дебоши были для покойной чем-то вроде главного занятия в жизни.
В качестве хобби она устраивала вполне камерные приёмы, гвоздём программы была оглушительная музыка, что вызвало ненависть всех соседей.
Иногда она принимала у себя обожателей, — возможно, на платной основе. Прочие источники доходов неизвестны. Глупая, хитрая и легкомысленная — вот как отзывается о ней бывшая учительница.
— А вам не кажется, — медленно проговорила Борковская, — что это главное занятие ей кто-то мог заказать?
— Тот самый ваш враг? — быстро спросил Бежан.
Борковская словно очнулась.
— Если вы допускаете возможность, что я могла поручить кому-то убить эту девушку.., а вы это допускаете, тут нечего скрывать.., тогда логично предположить, что есть некто, кто мог бы заказать этой гражданке всячески меня компрометировать. На вашем месте я бы искала этого заказчика, который запросто мог убрать нежелательного свидетеля. Кроме того, как я поняла, покойная насолила всем соседям… Мы с вами слишком хорошо знаем, на что способны люди в состоянии стресса…
Бежан, до сих пор уверенный в том, что гипотеза о связи поддельной Борковской с настоящей Борковской — главная, вдруг засомневался, а прав ли он. Эта бывшая прокурорша далеко не глупа. Если бы ещё у неё не блеснули глаза при упоминании Уршули…
— Разумеется, мы должны изучить все данные. Однако, если ваше предположение верное и кто-то заказал на вас компромат, надо искать среди ваших врагов. А также среди врагов покойной, разумеется. И я очень рассчитываю на вашу помощь.
— С удовольствием, потому что я и сама хотела бы найти этого врага. Собственно говоря, я надеюсь на вас, потому что врагов у меня, естественно, дикое количество, но я про них ничего не знаю.
— Вот именно. Не могли бы вы назвать мне кого-нибудь, кто лично был свидетелем этих эксцессов, кто видел вас собственными глазами в сомнительной ситуации? Кроме пани адвоката Стронжек.
— Пани Стронжек меня тоже не видела, — живо перебила его Борковская. — В том-то все и дело. Ей кто-то рассказывал. Мне пришлось бы провести целое расследование, чтобы найти очевидца. Теперь это расследование придётся провести вам. С чем я вас и поздравляю. Кроме того, скажу вам сразу: я не знаю ни одного очевидца, в этом смысле от меня никакого толку.
— Ну хорошо, назовите тех, кто только слышал сплетни про вас. Ведь про сплетни вам рассказывали совершенно определённые люди…
— Множество. Мне пришлось бы перечислить всех своих коллег и знакомых, поскольку в точности я не помню, кто что говорил. Это были намёки, какие-то мелкие замечания, глупые шутки… Я не относилась к подобным пересудам серьёзно и старалась поскорее забыть про все эти гадости.
У Бежана было такое чувство, будто он вертится на месте, точно пёс, пытающийся поймать собственный хвост. Эта баба явно врёт — художественно и умело. Ничего удивительного, она ведь сама не так давно вела допросы. Нашла коса на камень, а профессионал на профессионала. А коли врёт, выходит, есть у неё в этом деле свой интерес. И значение сплетён явно принижает. Если мотив убийства не в этих слухах и подставах, то он, инспектор Бежан, — оперная примадонна. Как же ему пробить эту элегантную стену вранья, которой забаррикадировалась Борковская?
— Тогда я просил бы вас составить список всех знакомых, которых вы сможете вспомнить, — решительно заявил он. — Пусть даже это будет полгорода. Чем больше, тем лучше. Мы должны добраться до окружения покойницы, а это дело оказалось нелёгким. Но есть же человек, который знает о ней достаточно много, вот его-то нам и необходимо вычислить.
— Я бы сделала ставку на её сожителя, — холодно ответила Борковская, но все же извлекла из ящика письменного стола огромный блокнот. — Пожалуйста, тут у меня записаны все имена.
Я просто дам вам этот блокнот, а вы сделаете с него копию. Только очень прошу вернуть мне блокнот ещё сегодня, без него я как без рук.
Бежану такой расклад пришёлся по душе, поскольку появлялся повод ещё раз поговорить с подозреваемой. Отказавшись от дальнейших словесных игр, он пообещал зайти вечером и поспешил к себе в управление.
Вскоре там объявился и Роберт Гурский, радостный и довольный.
— Такие чудеса в решете, что я ничего подобного в жизни не слышал! — с энтузиазмом прокричал он с порога. — Чистый дурдом, ей-богу! Можно сразу расскажу?
Бежан уже отдал блокнот на копирование и маялся в ожидании, поэтому появление Роберта счёл манной небесной.
— Говори!
— Значит, так, — начал Роберт и запнулся, вспомнив, как учительница польского языка яростно боролась с этим словом-паразитом, но тут же плюнул на стилистические изыски и решительно продолжил:
— Значит, так, эта самая Агата Млыняк здорова как лошадь, но упорно симулирует нервное расстройство. И обострение случается каждый раз, как у неё ненароком вырвется что-нибудь лишнее. Между прочим, очень удобно, сразу становится понятно, когда она врёт, а когда говорит правду.
— Ты про враньё тоже рассказывай, — потребовал Бежан.
— Ясное дело. Я вообще все записал на кассету.
— Тайком?
— Ну что ты, в открытую! Не хватало мне потом неприятностей. Млыняк не протестовала, ей начхать. Так вот, её не было в стране два года, она сидела в Канаде, а тем временем началась эта травля Борковской. Первого этапа Млыняк в подробностях не знает. Когда она вернулась, Борковская уже просто места себе не находила от злости, буквально бесилась. Как раз в те дни она разводилась с мужем и вылетела из прокуратуры, но держалась молодцом, убиваться не стала, немедленно занялась новым делом, влезла в журналистику. Умница, по натуре упорная, писать умеет как мало кто, тему знает отлично, а зарабатывать стала даже больше. Она понятия не имела, кому и зачем понадобилось её компрометировать, плевать она хотела и выкинула эту проблему из головы. Это, так сказать, общее враньё, подробности на кассете. Понимаешь, Борковская бесилась, но одновременно ей было все до фонаря, ха-ха!
— А правда?
— Потерпи. Сначала расскажу про покойницу. Вторую Борковскую Млыняк никогда не видела и ничего о ней не знает. От первой Борковской Млыняк слышала о двойнике, однако ей не известно, является ли этим двойником наша покойница, но предполагает, что так оно и есть. В конце концов, мы же оглушили её сообщением о смерти лучшей подруги. И откуда у них (то есть у нас) такие глупости в башке, ну и так далее. Знакомые у Млыняк, разумеется, есть, она не немая, со всеми разговаривала, сплетничали все очень немного, к тому же не об убитой жертве, а о романах Борковского…
