Едва дверь закрылась за девушкой, Сара сказала:
— Столь важные дела нельзя обсуждать в присутствии слуг.
— Хилл в высшей степени сдержанна.
— Знаю. Потому-то и привела ее к вам. Как вижу, вы ею очень довольны.
— Такое доброе создание!
Королева с удовольствием уселась в кресло. Насколько приятнее говорить о добродетелях славной Хилл, за которую следует благодарить дражайшую миссис Фримен, чем о политике.
Но Сара, естественно, приехала не за тем, чтобы вести речь о служанках.
— Признаюсь, миссис Морли, я в высшей степени обеспокоена. К чему мы придем, если ради принятия закона людей станут возводить в звание пэров?
— Так поступали всегда…
— Так что же? Вновь творить беззаконие? Избиения, убийства тоже совершались раньше, миссис Морли, но нельзя же считать, что это хорошо, разумно и надо совершать их вновь.
— Миссис Фримен неправильно поняла меня.
— Я все поняла правильно! Билль о единоверии не принят палатой лордов… поэтому ваши министры посоветовали вам возвести четырех тори в звание пэров, чтобы принять его. Это недопустимо.
— Это уже сделано.
— Я этого не потерплю!
Анна обомлела. Ей очень хотелось видеть при дворе миссис Фримен. Но стоило Саре появиться, начался этот неприятный разговор. Спорить ей не хочется. Споры ей ненавистны. Но даже дражайшая миссис Фримен не может своими требованиями решать вопросы государственной политики.
— Присядьте рядом со мной, — попросила Анна. — Я хочу узнать все ваши новости.
— Новости мои, миссис Морли, безрадостны. Последнее время я думала только о своей утрате.
— Моя бедная, бедная миссис Фримен. Никто не может понять вас лучше вашей несчастной Морли.
— Однако, — резко ответила Сара, — необходимо забывать о своем горе. Предаваться ему без конца эгоистично.
Анна чуть вздрогнула. Разумеется, радостно видеть блестящую красавицу Сару, но слишком беспокойно.
— Я приехала поговорить с вами об этой постыдной истории. Четверо пэров-тори! Возмутительно. Тогда возведите в это звание хотя бы одного вига. Я настаиваю.
— Дорогая миссис Фримен, это забота министров.
— Нет, это наша забота, — поправила Сара.
И принялась расхаживать по комнате, говоря о недостатках Билля. Он чудовищен. Фанатичен. Анна спокойно повторяла:
— Это забота министров.
— Министров! — возмутилась Сара. — Чем они интересуются, кроме собственных успехов? Мы должны крепко держать их в руках. Вспомните, как трудно было добиться ренты для принца. Вот вам ваши министры.
— Я помню и буду вечно благодарна вам с мистером Фрименом за труды ради него.
— Вспомните еще, что решение о ренте принято большинством в один голос и что? Если бы я и мистер Фримен не трудились денно и нощно, мистер Морли получал бы на сто тысяч фунтов в год меньше.
— Мы никогда не забудем ваших стараний. Право же, мы с мистером Морли не знаем, как достойно отблагодарить вас. Помню, тогда мой дорогой Георг был очень болен. Его измучила астма. Я в то время ухаживала за ним. Помните? Я всерьез боялась лишиться его. Думала, судьба готовит еще один удар вашей бедной, несчастной Морли.
— Тогда ваших министров требовалось лишь подтолкнуть, что и было сделано. Теперь снова возникла такая необходимость.
— Дорогая миссис Фримен, вы определенно становитесь сторонницей вигов. Я не разделяю вашей симпатии к этим джентльменам — и поверьте, мне очень горько, что я не могу разделять взгляды моей дорогой подруги.
— Давайте вернемся к разговору о пэрах.
— Дорогая миссис Фримен, право же, это забота министров.
«Если она еще раз это повторит, — подумала Сара, — я закричу. Она ничего не слушает, ни на что не обращает внимания, только бессмысленно твердит: «Это забота министров». Посмотрим, миссис Морли, посмотрим».
— Думаю, Годолфин отчасти повинен в этом, — сказала герцогиня.
Анна не ответила, и Сара подумала: «А я позволила его сыну жениться на моей дочери! Ввела его в наш круг, и вот чем он мне за это платит!»
— Он — министр, — напомнила ей королева.
«Все, что угодно, — подумала Сара, — только бы не слышать, как эта толстуха твердит о министрах».
— Я поговорю с ним, — сказала она.
— Человек не отвечает за поступки своих родственников, — напомнила Анна. — Я знаю, как вы огорчились, когда Сандерленд проголосовал против ренты принцу. Кажется, он был одним из ее злейших противников. Мой бедный Георг так страдал от астмы… каждое дыхание ему давалось с трудом, а Сандерленд выступал против него в палате лордов. И это зять моей дорогой миссис Фримен. К этому человеку я никогда не буду питать симпатии… Но мои чувства к дорогой миссис Фримен из-за него не остыли. Ничто не может изменить их.
— Я поговорю с Годолфином, напишу мистеру Фримену. Если новоиспеченные пэры-тори займут места в палате лордов, там должен появиться хотя бы еще один пэр-виг.
— Право же, это забота министров.
«Несносная старая дура! — подумала Сара. — Пора возвращаться домой».
Она напустилась на Годолфина, не способного ей противиться, и написала Мальборо. Оба советовали ей действовать осторожно. Но когда Сара думала об осторожности? Ей становилось ясно, что нельзя было отходить от придворных дел. Маль — гений, но уступает ей в проницательности, Годолфин слишком робок. Никто из них — так как оба тори — не поняли, что, если они хотя продолжать войну, им нужна помощь вигов, поскольку виги представляют торговлю и финансы Англии.
Сара всецело поддерживала тех, кто хотел отвергнуть Билль о временном единоверии. Герцогиня решила склонить королеву на свою сторону. Более того, взгляды герцогини разделял и принц Георг: когда его назначили первым лордом Адмиралтейства, он вынужден был принести присягу по англиканскому обряду, хотя продолжал молиться в лютеранской церкви. Поэтому голосовать за Билль Георг не стал бы, если б не настойчивость королевы.
«Старая дура, — думала Сара. — Слишком добродушна, чтобы сказать «нет», слишком стремится угодить своему дорогому ангелу, слишком толста и ленива, чтобы обсудить этот вопрос со мной».
Анна должна принять ее точку зрения. Сара готовилась пустить для этого в ход все свое влияние и способность убеждать.
Но сперва она хотела произвести в пэры вига и для этой цели избрала некоего Джона Херви.
Королева повторяла, что это забота министров, и в конце концов Сара вышла из себя.
— Если мистера Херви не возведут в звание пэра, я покину двор, и ноги моей здесь больше не будет!
Королева огорчилась, Годолфин перепугался, поглощенный военными операциями Мальборо пришел в ужас.
