Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
Водитель-индус вернул ее, бедолагу, на исходную позицию, и она, перекрестившись, что осталась жива, решила еще раз испытать судьбу, направив свои стопы на «АВС».
Она спросила, где работает Лёня.
Он с большим достоинством ответил:
— Я — художник.
Тут она стала смотреть на него с таким немым восторгом, я даже занервничала. Уж больно эта Настя была без царя в голове.
(Как-то Лёня позвонил своей маме в городок Нижние Серги Свердловской области. Она хворала, ей уж было за восемьдесят. Слышит, Раиса Александровна горько плачет.
— Ты что?!
— Да вот, — она отвечает, глотая слезы, — читаю книгу о художнике Ван Гоге. Какая у него тяжелая судьба! Неужели у тебя такая же?..)
И снова мы неслись по горному серпантину вдоль реки — полноводной, набухшей, коричневой, уже готовой выйти из берегов. Переправой через нее служил канат с корзиной. Человек забирается в корзину, и его перетягивают на другой берег. Кое-где корзин не было, мы видели двух непальцев, которые перебирались через реку, просто вцепившись руками в трос. Один вид болтающихся над бурной Трисули-Гандак людей поверг нас в ужас. Не говоря уже о том, что в этих бурунах и водоворотах на лодочках по-прежнему сплавлялись — под дождем — любители экстремального туризма. И Лёня с новой силой возликовал, что у Валеры из Владикавказа была укомплектована команда. А то бы мы наверняка за компанию с ними поплыли!
— Ведь у них — как? — говорил Лёня, стараясь не глядеть на реку, проснулась его старая водобоязнь. — Один выпал из лодки, не выплыл, — ладно, ничего! Главное генеральную линию держать! Такой вот нелегкий приключенческий спорт!..
Не то что моя Люся:
— В наступающем году, — она заявила нам, — я намереваюсь жить в воде! Я буду жить в ванне — как золотая рыбка, а вы за мной наблюдайте, кормите и поддерживайте нужную температуру воды. Ни о какой политике, ни о войнах, ни об изменах моего мужа я больше слышать не хочу!
На короткой остановке наш автобус оккупировали деревенские дети. Лёня дал им пять рупий и лепешку. Девочка лепешку по-хозяйски сунула за пазуху. И по ее знаку все хором запели песню.
Лёня им велел вытереть носы, зашить дыры на платьях и очень жалел, что я не взяла с собой Мурзилку, а то был бы хороший кадр.
Мы приближались к долине Катманду. Уже были видны издалека старинные кривые улицы, толкучка на базарах, буддийские ступы, индуистские храмы, а за городом — ярко-зеленые рисовые поля, уходящие к подножию снежных Гималаев. Проехали местечко Рани Пува, потом тянулись темные густые леса. А на конечной остановке мы выбрались из автобуса, взяли такси и покатили в аэропорт, сделав единственную остановку восточнее Катманду — около священной реки Бхагмати у храма Пашуптинатх.
Мы с Лёней расположились на левом берегу и стали наблюдать за жизнью правого — недосягаемого для нас берега. Туда решительно нельзя перебраться, если ты не законченный индуист.
Это настолько священное место, что, например, в XIV веке храм Шивы на Оленьем холме сожгли только потому, что сюда ступила нога мусульманина. Причем сразу выстроили новый, в точности такой же причудливый — с двухъярусной золотой крышей и серебряными дверями!
— А что случились с тем неосторожным мусульманином? — спросил Лёня. — Уверен: обитатели храма не стали его огорчать — преподнесли подарки и проводили до ворот, кланяясь и улыбаясь… от всей души.
Здесь когда-то Шива в образе оленя скрывался от охотников. А такие места на земле, если к ним прикоснулось божество, излучают особенные энергетические токи — их можно зафиксировать научными приборами. Отныне и навеки это становится волшебным пространством, соединенным с небесными сферами.
Там, на фоне храмов и святилищ, вековые барельефы которых воскрешали праздничные процессии, шествия воинов, одинокое созерцание аскетов, а также безудержное любовное соитие, — разворачивалось эпическое действо, охватывающее рождение, расцвет и гибель цивилизаций.
Все формы и миры вращались вокруг могучего Шивалинги, центра вселенной, фаллического символа Света и Огня, в народе именуемого просто Махадева — Великий Бог. Десятки тысяч богомольцев стекались к своему идолу, увешивая его венками из цветов, складывая к подножию рис и цветы, поливая этого колосса маслом!..
Среди идолопоклонников Махадевы настолько силен инстинкт обожествления всего хотя б отдаленно напоминающего фаллос, что они принимаются воздавать ему почести, даже если это совсем не фаллос, а, например, колонны Ашоки, возвещающие высокое учение о благочестии.
И, разумеется, в толпе нищих и калек, нагих аскетов со спутанными волосами, среди монахов, йогов и факиров узрели мы самого Махакалу — с шестью руками, пятью ликами, Одетого Небесами, со змеями на плечах и ожерельем из человеческих черепов.
Празднично разодетые мужчины и женщины в нарядных сари пели песни, играли свадьбы, молодожены совершали обряд омовения, здесь купали новорожденных. Реке молились, просили о благословении, преподносили дары, цветы и сладости плыли по воде. Возле берега плескались обезьяны.
Люди за рекой излучали потрясающую жизненную силу.
И там же не смолкало пение гимнов Ригведы, чтобы те, кто пришли сюда провести свои последние дни, могли перед смертью слышать имена богов.
Тело, завернутое в саван, принесли на пристань и осторожно положили на поленницу из дров. Потом укрыли цветами и листьями базилика.
— Пусть зрение этого усопшего идет к Солнцу, дух — к Ветру, — начал жрец свою погребальную молитву. — Возврати небу и земле то, что ты им должен, отдай водам и растениям частицы тела, принадлежащие им. Но в твоем теле есть бессмертная часть. Это она — о, Агни…
В этот момент пучком травы зажигается огонь.
Так все тут происходит с самого сотворения мира.
Каждый индус мечтает обрести у священной реки свое последнее пристанище. Увидев воды Ганга или Бхагмати, спокойно оставляешь этот мир, уверенный: ты спасен и летишь прямо в рай.
Лишь в страшном сне может привидеться ортодоксальному индусу, что он умирает на кровати, тогда его душа будет осуждена носить с собой повсюду ее тяжелое бремя.
Только на святой земле — у реки!
Бхагмати оранжевой показалась мне, золотой, будто индусы насыпали в нее карри и шафрана. Иногда я вижу теперь ее отсвет в Москва-реке. Ведь вода испаряется из священных рек Индии и Непала, становится облаками, выпадая дождями по всей Земле.
И когда я еду куда-нибудь на метро, мне так повезло, я всегда проезжаю мост над рекой от «Коломенской» до «Автозаводской». И всегда смотрю на нее, смотрю во все глаза; на рассвете я редко обычно езжу, чаще на закате, и тогда мне слышится Голос Множества Вод — неограниченный звук, необозримый вид, безмерное прикосновение.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 41
