— Да, это я, Марион, — отвечала она прерывающимся голосом, — гроза… за мной гнались… отец твой дома?
— Нет.
— Стало быть, ты здесь одна?
— Одна… как всегда.
Это было сказано спокойно, но очень печально. Кристина была еще слишком поглощена мыслями о своих преследователях, чтобы заметить ее интонацию.
— В таком случае, — продолжила она, — поспеши запереть все двери в доме… За мной могут прийти сюда… Скорее, скорее!
Марион, без сомнения, давно привыкшая к бесстрастному повиновению, поспешила исполнить это приказание. Она сначала заперла главную дверь, потом, перейдя в другую комнату, закрыла другую дверь, находившуюся с задней стороны дома. В эту минуту гроза усилилась, дождь, гром и ветер бушевали, и хотя окна были закрыты, стекла в них дребезжали, как будто вот-вот должны были разбиться.
Марион, вернувшись, увидела, что молодая госпожа дрожит.
— Извините, — сказала она, — вы озябли и промокли, а я и не подумала…
Она взяла из угла связку хвороста и бросила в печь; скоро яркое пламя осветило комнату. Бедная девушка продолжала в замешательстве:
— Если добрая барышня удостоила наш дом такой чести, мне бы следовало, может быть, предложить ей чего-нибудь перекусить… молока… вина… но у меня нет ничего…
— Благодарю, — рассеянно отвечала Кристина, — мне довольно и стакана воды.
Марион схватила с полки старый оловянный стакан, который долго вытирала полотенцем, а потом наполнила водой и почтительно подала Кристине, опорожнившей его разом.
— Марион, — спросила графиня, — а где твой отец? Я не видела его на охоте сегодня.
— Он уже давно должен воротиться, но, думаю, увидев приближающуюся грозу, остался где-то в деревне. Он ходил в замок повидаться с фронтенакским приором.
— Чего же он хотел от приора? — недовольно спросила Кристина. — Если он хотел просить его о какой-нибудь милости, не лучше ли ему было прямо обратиться ко мне?
— Вы слишком добры, — отвечала Марион, униженно кланяясь, — мой отец не имеет привычки давать мне отчет в своих поступках.
Кристина не отвечала; она прислушивалась уже не к разговору, а к шуму снаружи.
— Сударыня, — робко спросила Марион после минутного молчания, — вы сейчас сказали, что кто-то испугал вас в лесу. Кто же осмелился напасть на вас в вашем собственном поместье?
— Один опасный сумасшедший, которого я прогнала с моей земли, но который, как оказалось, и не подумал уходить… Ты должна его знать, Марион. Это бывший протеже твоего отца, и я подозреваю, что Фаржо покровительствует ему, несмотря на мой запрет.
— Боже мой, добрая барышня, неужели вы рассердили Жанно?
— Может быть; сегодня я прогнала его из его шалаша в овраге Вепря; сумасшедший он или нет, а никто не ослушается безнаказанно моих приказаний… Сегодня, когда я одна блуждала по лесу вследствие одного происшествия, о котором ты узнаешь после, я встретила этого человека вместе с ужасным зверем… и тот, и другой преследовали меня до нашего домика.
Марион была сильно напугана.
— Вы рассердили Жанно, — повторила она. — А мы одни! И отец мой не возвращается!
Она снова удостоверилась, заперты ли двери и ставни.
— Отчего вы так испуганы, Марион? — спросила Кристина, испугавшись в свою очередь. — Чего мы можем опасаться здесь?
— Я не знаю, но Жанно совсем не похож на других людей… Я хотела бы, чтобы мой отец вернулся, я хотела бы, чтобы вы сами были в безопасности в Меркоарском замке.
— Разве Жанно причинил какой-нибудь вред твоему отцу или тебе?
— Никакого; он знает нас давно. Но когда им овладевает бешенство, как сегодня… Да защитит нас небо, неужели у нас мало огорчений?
— Признайся, Марион, — продолжала графиня де Баржак строгим тоном, — твой отец покровительствует этому сумасшедшему старику и позволяет ему без моего ведома жить в моих владениях?
— Ну да, сударыня; но заклинаю вас, не браните моего отца за это… Жанно был нашим пастухом, когда мы жили в Варина; хотя рассудок его помрачился с тех пор, ему нельзя отказать в сострадании. Притом мой отец уверяет, что Жанно знает очень важные вещи, и поэтому он его щадит. Когда этот несчастный сумасшедший возвратился сюда два месяца тому назад, отец мой не стал выгонять его и запретил другим лесничим делать это. Жанно не зол, когда он в здравом рассудке, только он едва говорит и все прячется. Притом он живет на воздухе, неизвестно каким образом, все прячется и не просит ничего. Мы его видим здесь иногда, но…
Она остановилась. Среди шума бури вдали ей послышался дикий крик.
— Что это такое? — обеспокоенно спросила она. — Мне показалось… но нет, нет это свищет ветер в высоких деревьях… какая ужасная погода!
Они обе замолчали; дом трещал и стонал, как будто хотел опрокинуться от усилия рассвирепевших стихий.
— Итак, — сказала наконец графиня де Баржак. — Зубастый Жанно приходит иногда в ваш домик?
— Да, да, барышня, и ужасно меня пугает… Когда он приходит в отсутствие моего отца, я прячусь на чердаке. Потому что он смотрит на меня с таким видом…
— Я знаю этот взгляд, — сказала Кристина, побледнев при одном воспоминании, — но, милая Марион, объясни мне, зачем за Жанно следует волк, которого называют жеводанским зверем, и почему этот зверь не причиняет ему никакого вреда и, по-видимому, весьма доволен такой дружбой?
— Что вы говорите? — спросила Марион с искренним удивлением. — Я ничего об этом не знаю. Правда, Жанно в припадках сумасшествия воображает себя волком; эта мысль пришла к нему в голову, когда он пас свое стадо в горах, и я сама видела, как он бегал на четвереньках в лесу… Но, Боже мой, как может христианин жить в обществе жеводанского зверя?
— Я сама это видела, Марион, и никогда в жизни не забуду этой встречи… Да, да, — прибавила Кристина мрачным тоном, — во многих отношениях нынешний день оставит в моей памяти неизгладимые следы.
Снова наступило молчание.
— Я вспомнила теперь, — продолжала наконец Марион, — что Жанно, прежде чем лишился рассудка, слыл здесь колдуном и заколдовывал животных. В то время он сделал ручным волчонка, которого нашел в лесу, и этот волчонок бегал за ним везде, как собака. Мой отец и другие лесничие заставили Жанно избавиться от его воспитанника, который был утоплен или убит из ружья, право, не знаю хорошенько; но с того времени Жанно вполне мог приручить другого дикого зверя.
— А откуда знать, — сказала Кристина, пораженная какой-то идеей, — точно ли был убит этот волчонок? Не успел ли Жанно обмануть лесничих; может быть, его воспитанник вырос и теперь… Это предположение объяснило бы странные вещи, поразившие меня, и я почти уверена…
— Шш… послушайте! — прошептала Марион, прижимая палец к губам.
На этот раз на некотором расстоянии от дома внятно послышался вой, громкий, повелительный; ему вторил другой вой, более хриплый, менее твердый, неловко подражавший первому.
