Фидельма тяжко вздохнула. Она гордилась своей логикой и умением думать. И встревожилась — откуда взялись в ее голове столь вздорные и беспорядочные мысли в то время, когда она должна разбираться с убийством Этайн. По какой бы дороге ни пошли ее мысли, та приводила к Эадульфу. Почему? Быть может, потому, что ей приходится работать вместе с ним? Но в глубине души маячило понимание, что причина этого в чем-то другом.
Вернувшись в монастырь, Фидельма нигде не смогла найти Эадульфа. Она пошла в закут сестры Ательсвит и стала ждать, раздумывая, не попросить ли ту найти брата Торона и не допросить ли его самой. Она уже приняла решение, как вдруг дверь кельи отворилась со скрипом и ворвалась сестра Ательсвит с горестным криком:
Фидельма удивленно встала со своего табурета.
Сестра Ательсвит была возбуждена, лицо ее раскраснелось, и, судя по всему, она бежала.
Сестра Ательсвит уставилась на Фидельму широко раскрытыми глазами. Лицо ее стало белее снега. Она не сразу смогла заговорить.
— Архиепископ Кентерберийский Деусдедит. Он лежит мертвый в своей келье.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
— Что ты сказала? — воскликнула Фидельма, не уверенная, правильно ли она расслышала.
— Деусдедит, архиепископ Кентерберийский. Лежит мертвый в своей келье. Пожалуйста, поспеши, сестра Фидельма.
Фидельма с трудом сглотнула.
Еще одно убийство? Самого архиепископа? Это конечно же безумие? Она не сводила глаз с искаженного страхом лица сестры Ательсвит и, взявши ее за руку, сказала:
— Тише, тише, сестра. Ты кому-нибудь говорила об этом?
— Нет, нет. Я так обезумела, что подумала только о тебе, потому что… потому что…
Сестра Ательсвит смутилась.
— Ты послала за лекарем? — прервала ее Фидельма.
Сестра Ательсвит отрицательно покачала головой.
— Брат Эдгар, наш лекарь, уехал в Витби для отпущения грехов сыну тана. Другого лекаря у нас нет.
— В таком случае немедля пошли за братом Эадульфом. Он немного разбирается во врачевании. Потом найди настоятельницу Хильду и сообщи ей о том, что случилось. Пусть оба тотчас придут в келью Деусдедита.
Сестра Ательсвит кивнула и поспешила прочь.
Сестра же Фидельма устремилась по странноприимному дому туда, где, как она знала, расположена келья Деусдедита. На нее указала ей сестра Ательсвит, когда объясняла расположение гостевых помещений.
Она остановилась у двери, которую сестра Ательсвит в спешке оставила неприкрытой. Потом распахнула дверь и заглянула внутрь.
Деусдедит лежал на кровати. Фидельма сразу же отметила, что постель нетронута. Его руки были мирно сложены, глаза закрыты, словно он спит. Кожа его странно пожелтела и напоминала старый пергамент. Фидельма вспомнила, что и в храме на заседании синода архиепископ выглядел не очень хорошо.
Она сделала шаг, собираясь войти в келью, когда чья-то тяжелая рука легла ей на плечо. Она вздрогнула, ахнула и обернулась.
И увидела круглое херувимское лицо архиепископского секретаря Вигхарда.
— Не входи, сестра, — прошипел он. — Ради жизни своей.
Фидельма смотрела на него, не понимая.
— Что ты имеешь в виду?
— Деусдедит умер от желтой чумы!
Фидельма удивленно раскрыла рот.
— От желтой чумы? Откуда ты это знаешь?
Вигхард усмехнулся, протянул руку и закрыл дверь.
— Довольно давно, уже несколько дней, как я заподозрил, что Деусдедит страдает от этой заразы. Пожелтевшие глаза, сухая кожа. Он все время жаловался на слабость, на отсутствие аппетита и запор. В нынешнем году я видел слишком много жертв этого поветрия, чтобы не распознать его приметы.
Фидельме внезапно стало холодно — она начала осознавать, что означают слова этого человека.
— Как давно ты это узнал? — спросила она у мрачного Вигхарда.
Секретарь архиепископа скривился безрадостно.
— Несколько дней назад. Думаю, что впервые понял это, когда мы плыли сюда.
— И ты позволил Деусдедиту явиться сюда и находиться среди братии? — в ярости спросила Фидельма. — А как же риск заражения? Почему его не поместили куда-нибудь, где его лечили бы и обихаживали?
— Было совершенно необходимо, чтобы Деусдедит как наследник праведного Августина из Рима, в свое время посланного, чтобы привести наш народ под руку римской церкви, принял участие в этом синоде, — упрямо ответил Вигхард.
— Любой ценой? — бросила Фидельма.
— Самое важное — синод, а не то, болен кто-либо или нет.
К ним, торопливо шагая, подошла настоятельница Хильда.
— Еще одна смерть? — воскликнула она вместо приветствия, ее глаза с удивлением переходили с Фидельмы на Вигхарда. — Верна ли та ужасная весть, которую принесла мне сестра Ательсвит?
— Да, еще одна смерть, но не убийство, — ответила Фидельма. — Судя по всему, Деусдедит скончался от желтой чумы.
Хильда уставилась на нее. В глазах ее метались страх и недоверие.
— Желтая чума занесена сюда, в Стренескальк?
Хильда пала на колени.
— Господь да сохранит нас. Это правда, Вигхард?
— Хотелось бы мне, чтобы это было не так, мать настоятельница. — Вигхарду было неловко. — Но это правда.
— Кажется, наши римские братья сочли более важным привезти своего духовного главу на синод, чем подумать об опасности распространении заразы, — с горечью заметила Фидельма. — Кто знает, на кого теперь перекинется эта болезнь?
Вигхард уже открывал рот, чтобы ответить, когда к ним подбежала сестра Ательсвит.
— Где брат Эадульф? — спросила Фидельма.
— Он придет сию минуту, — задыхаясь, сообщила сестра Ательсвит. — Он пошел за кое-какими вещами, которые помогут ему осмотреть тело.
— В этом нет нужды, — заметил, нахмурившись, Вигхард. — Я знаю наверняка.
— Все равно, мы должны удостовериться в причине смерти и найти способ не дать заразе распространиться, — возразила Фидельма.
Она еще говорила, когда в коридоре появился брат Эадульф.
— Что случилось? — тревожно спросил он. — Сестра Ательсвит говорит, что еще кто-то умер? Перерезанное горло?
Вигхард хотел было ответить, но Фидельма оборвала его:
— Деусдедит мертв. — Эадульф широко раскрыл глаза, а она продолжила: — Вигхард считает, что он умер от желтой чумы. Сейчас в обители нет врача. Можешь ли ты подтвердить причину смерти?
Эадульф стоял в нерешительности, в глазах его был страх. Потом он крепко сжал губы и кивнул, хотя и без особой охоты. Он собрался с духом, распахнул дверь кельи и скрылся внутри.
