— Машина! Наш фантом! Наш Стелс, — вскричал он, и потянул за собой.
36
Варенцов Павел Григорьевич — не будь он чистокровным евреем — злопамятным себя не считал, но мысленно поклялся, что обидчику «за такой поступок он отомстит». И не просто отомстит, а самым жестоким образом, таким жёстким, что Баринов — сука, сволочь! — запомнит Варенцова на всю жизнь, если будет чем вспоминать.
И прямо там, на больничной койке, кроме прочих телефонных дел, по сотовому телефону попросил встречи с Владимиром Петровичем, лично с ним. Секретарь «крыши» пообещал передать просьбу и перезвонить. Но что-то не звонил. А когда позвонил, Павел Григорьевич обрадовался. Ему было отведено десять минут во вторник, утром. А сегодня понедельник. Обход врачей. Нужно было перестать симулировать, полежал-отлежался и…
В понедельник его и выписали.
Благополучно выписавшись из больницы, его отсутствие в Госдуме было объявлено как плановое медицинское обследование, он снова здоров, полон сил и энергии, он выписался, Павел Григорьевич с помпой был встречен своими партийными соратниками. С букетами цветов, с шампанским, с заплаканной от счастья женой. Супруга, молодая, правда третья по счёту, но официальная, бывшая топ-модель, в длинном вечернем платье, с низким декольте спереди, до пояса сзади, с высоким разрезом на боку, на высоких шпильках, на чём свет ругала однопартийцев мужа и его самого, что чуть жизни её не лишили, так уж она горевала и переживала. Соскучилась! Поехали на лимузинах… Естественно в ресторан. Отпраздновали. Широко. Шумно. Весело. Не считаясь… Ресторан был свой. Одного из спонсоров и члена фракции, и оркестр был свой, и певица… Пели, пили… Повод был значительный, как-никак главный кассир вернулся, что очень важно, и очень важный деловой товарищ, и партнёр. Без которого (ни с переднего, ни с заднего крыльца) попасть в стройные ряды Думцев было невозможно. Был он как тот шлагбаум на проходной. Частенько при этом — намекая! — напевал новым знакомым, да и прежним: «А без меня, а без меня, и вас бы в Думе не «стояло» (в смысле у кормушки), когда бы не было меня». Все понимающе улыбались, вполне согласны с тезисом были. Конечно, как же, как же… Павел Григорьевич улаживал в Думе все, скажем, негативные межфракционные финансовые вопросы, личностные проблемы и межличностные тоже, и вообще, включая главный: увеличение финансовой составляющей своей фракции. Выискивал, агитировал, подготавливал, потом и рекомендовал новых «соратников», богатых и очень-очень… Был весьма нужен и полезен (Как тот известный московский еврей сводник, поставляющий молоденьких девиц-шлюх, богатым олигархам, чиновникам и депутатам). Варенцова все знали, его ценили. Даже депутат Стрельцов Геннадий Васильевич, руководитель фракции как раз вернувшийся из заграничной командировки, в ресторан к Варенцову приехал. Выпил с ним пару рюмок, сказал тост, шепнул Варенцову, что ждёт его завтра на работе к десяти в Думе — дел накопилось уйма, зашиваюсь, брат! — и уехал, и хорошо. Без него ещё лучше застолье пошло, веселее.
Собралось человек… не много. Не считая водителей, советников советников и секретарей с посыльными, разных кандидатов, новоявленных «распухших» бизнесменов и просто бизнесменов желающих активно в Думе порадеть на ниве улучшение жизни простого народа. Где-то до ста человек, всего… Павел Григорьевич, словно пахан, сидя за демократично сдвинутым столом, во главе, понимающе самодовольно улыбался.
Подмигивал всем и супруге, порой прижимал её к себе (сейчас она, что естественно, рядом сидела), сжимал свободной рукой её ягодицы, на упругость, «сочность», незаметно для остальных, оголял под столом её бедро. Она тоже не отставала. Лукаво время от времени поглядывая на него, так же ловко расстегнула ширинку на его брюках, ловко перебирала мужские «детали» в промежности, проверяя на стойкость и наличие. Баловалась. Оба при этом, для остальных, сохраняли улыбающиеся лица и полную заинтересованность в застольной беседе.
К Варенцову тянулись рюмками, фужерами… Желали долгой жизни и крепкого здоровья. Павел Георгиевич всё это одобрял. Чокался, улыбался… Много тостов было произнесено, не мало и выпито. Где-то на шестом или восьмом, Павел Григорьевич не выдержал подстольных ласк супруги, выбрался покурить, и супруга с ним. В номера подниматься не стали, некогда, прямо в кабинке мужского туалета и утолили первую страсть… Смачно и громко. Но Павел Григорьевич эгоистом в широком понимании этого слова не был, помнил и об остальных женщинах, своих помощницах. Они тоже сидели за столом, и тоже, можно сказать, ждали. Он это видел по их глазам, лицам… Тоже соскучились, и он тоже. Глядел на них, распалялся. Как бы незаметно подмигивал им. Их всего четверо, помнил Павел Григорьевич, а вот к пятой он так и не приехал. А жаль! Вернее, не доехал. Ей нужно позвонить, подумал Варенцов, но быстро передумал, решил, что успеется, сначала он получит «отчёт» от каждой из помощниц, уж только потом… А для этого нужно жену «сплавить» домой. Время уже не детское. Спатеньки жёнушке пора, спатеньки… А у него дела. За эти пять дней столько дел накопилось, ужас! Вон они сидят, ждут, страждущие…
Нет, «отчёты» не состоялись, алкоголь оказался сильнее. После следующих двух тостов, когда жену он всё же уговорил, отправил домой, Павел Григорьевич, что-то затухающим голосом нечленораздельное бормоча возникший было у него тост, неожиданно закатил глаза и упал лицом на стол. Но удачно, мимо тарелок, на салфетку с вилкой. Ближайшие его соратники, а ими уже оказались верные помощницы Варенцова, этот демарш встретили по-разному, но как положительное явление. Подхватили его под руки. Некрасиво, почти волоком, доставили в приготовленный номер-люкс, что для VIP-персон. Едва успели снять с него пиджак и галстук, как Павел Григорьевич дёрнулся всем телом, демонстрируя неконтролируемые рвотные позывы. Его поняли. Успели. Был водворён в туалетную комнату, к раковине. Она оказалась не удобной для Варенцова, он сполз к унитаз у. Так и пролежал с ним в обнимку до утра, то засыпая, б едолаг а, то принимаясь громко изрыгать алкоголью отравленный праздничный ужин… Какие отчёты, что вы! Об «отчётах» не могло быть и речи… По крайней мере с ним. Гости, помощницы и другие помощники, в ожидании возвращения из туалета советника Варенцова Павла Григорьевича, не дождались, погуляли не много в номере выключив свет, побаловались групповым способом, там и заснули.
Первым, как ни странно, проснулся Варенцов. С сильной головной болью и прочими неприятными метастазами. С трудом привёл себя в более-менее нормальное состояние, брезгливо перешагивая через спящие фигуры соратников, спустился вниз. В баре выпил две таблетки цитрамона, и большую чашку кофе. Оставил на сотовом телефоне сообщение для жены, что сильно занят, любит её, и всё такое, что он уже на работе, сел в подъехавший думский автомобиль, поехал на первую встречу с Владимиром Петровичем.
Владимир Петрович, принял его тоже в ресторане, но в своей гостинице. На первом этаже. Это хорошо, не нужно ехать на лифте, подумал Павел Григорьевич. Потому что всё ещё испытывал неприятные позывы в животе. В огромном зале было пусто — раннее утро, — только официанты и бармен… И охранники Владимира Петровича. Мрачно насупившись, сидели за двумя столиками. Восемь человек. Четверо неподалёку от входа, другие поодаль от босса и справа, хмуро поглядывая на кругленького Варенцова.
