— У меня несчастье, — сказал, наконец, первое, что пришло на ум. Он не знал, что подразумевал под этими словами, но слова были произнесены.
Ни Витя, ни его мать не спросили его ни о чём. Смотрели на него с мольбой и жалостью.
— Я скоро приду к вам, — после долгого, тяжёлого молчания сказал Кеша, встал с трудом, точно у него самого сейчас отнимутся ноги.
Целую вечность он шёл домой. Он никогда не думал, что два квартала между Витиным и его домом могут быть так непреодолимы.
Поднимался к себе столько же, сколько шёл до дому, а войдя в квартиру, еле добрёл до кресла.
Это всё Нинка. Она вырвалась, она посмела вырваться из-под его власти. Посмела. С этого началось. Она оказалась сильнее его.
— Живые есть? — Сестра ввалилась в комнату, едва волоча чемодан, не взглянув на Кешу, крикнула кому-то на лестницу: — Заходи, брат дома!
Она была всё такая же: румяная, глазастая, плотная, только волосы выгорели и не заплетены в косы.
— Ты откуда такая явилась? — спросил хрипло Кеша, с удовольствием и удивлением разглядывая Надьку. — Тебе загорать ещё целую неделю. — Не успел договорить, в дверях увидел парня.
— Я покажу тебе, как загорела, я вся чёрная. — Надька говорила брату, а смотрела на парня. — Где мать?
Если кого-нибудь в жизни и любил Кеша, так это её, Надьку, — она выросла у него на руках, как вырастает дочь. Надька на двадцать лет моложе, и всё в ней ему нравится: длинные косы, глаза, губы.
Наконец до него дошло, что приехала его Свиристелка. Кеша вскочил, подхватил её на руки, закружил по комнате. Ну, теперь-то пусть хоть земля провалится — ему ничто и никто не нужны.
— Зачем распустила волосы? — выговаривал он. — Это что ещё удумала? Без разрешения?
Свиристелка визжала, норовила вырваться.
— Пусти, косолапый, пусти. — Она всё-таки вырвалась, отряхнулась, как от воды, и вдруг жалобно посмотрела на него. — Пусти меня замуж. Хочу. — Начала заплетать волосы в косы.
Кеша вспомнил о застывшем в дверях парне, окинул его быстрым взглядом: длинный, тощий, в очках на кончике носа. Парень от его взгляда вобрал голову в плечи. Это Кеше понравилось.
— За него, что ль? — кивнул в его сторону Кеша. Уселся по-бурятски, скрестив ноги, на тахту, закурил. Курить он научился в восемь лет — только для того, чтобы пускать кольца. Курил и смотрел, как кольца уходят вверх. — Не рано ли? Тебе ж только сравнялось восемнадцать. — «На то и ребёнок, чтобы чего-то хотеть», — подумал привычное. Он никогда ни в чём не отказывал Надьке. И раздумывать долго не любил. — Раз хочешь, так тому и быть. — Неожиданно Надькино желание понравилось. — Я тебе отгрохаю такую свадьбу! В лучшем ресторане! Я тебе такое устрою! Будешь помнить всю жизнь. Давай знакомь меня со своим хахалем!
Первым делом Кеша отправился к Жорке. Взял такси. Ему нужно было освоиться с тем, что надумала Свиристелка. И, в самом деле, только в такси, когда он удобно откинулся и закурил, понял: Надька уходит от него. Как же он будет просыпаться без неё? Вечерами с матерью вдвоём — молчком. Кто расскажет ему о девчонках на фабрике, о грозной начальнице? Кто будет требовать от него сказок и легенд? Не мыслями, ощущениями, разом пронеслась в голове общая с Надькой жизнь, и Кеша перестал думать об этом. Он вообще не любил думать о том, чего нельзя изменить. Раз хочет, значит, так тому и быть. Его дело — справить ей свадьбу, такую, какой никогда никому не справляли.
Только войдя в клуб, Кеша вспомнил о соревновании Дамбы и Цырена, назначенном на сегодня, и о том, что Жорка просил не опаздывать.
Жорка был в зале. Стоял, сложив руки на груди, следил за борьбой двух призёров. Оба парня дались обществу дорого. С Дамбой Кеша возился пять лет. Последние два года Дамба известен всей Бурятии. Цырена они с Жоркой перетащили из клуба «Буревестник». В «Буревестнике» очутились случайно: заехали за приятелем, с которым учились вместе на курсах массажистов. Пока ждали его, заглянули в зал. Паренёк поразил их быстротой реакции, естественностью, скупостью, экономностью движений и абсолютной неумелостью, что делало его беспомощным. Видно было: он новичок в самбо, но до чего же легко у него получалось то, что и опытному самбисту даётся многолетним трудом! Уговаривать пришлось долго — Цырен категорически отказывался уходить от ребят и тренера. Согласился лишь тогда, когда ему пообещали через два месяца чемпионство города.
Возились с ним по очереди.
Кеша был хитёр, терпелив и льстив. Уверяя Цырена, что всё получается великолепно, он исподволь учил Цырена точно по назначению использовать каждое движение и точно применять разные приёмы.
Мальчишка оказался податливым. Гибкий, ловкий, он легко воспринимал Кешину грамоту: подхваты, подножки, самые сложные броски научился исполнять быстро и естественно, как естественны ходьба и сон.
А дыхания не было, и Кеше стоило большого труда поставить его. Как только оно перестало беспокоить, Кеша с Жоркой вывели Цырена на открытый ковёр. Мальчишка не подвёл: играючи победил лучших самбистов. Всех, кроме Дамбы. С Дамбой ему не давали встречаться. С Дамбой он встретился лишь сейчас.
Бывает, что люди рождаются с голосом, с поэтическим даром или талантливыми руками, Дамба родился самбистом. Правда, в нём не было лёгкости Цырена, но в нём была та могучая сила труда, которая часто много дороже лёгкости таланта. Противника Дамба крушил в первое же мгновение. Это нравилось Кеше. Противник на то и противник — его жалеть нельзя. Но на Дамбу было неприятно смотреть в период короткой бурной схватки: свирепое лицо мало походило на человеческое, казалось, перед Дамбой не товарищ, с которым он вырос под одной крышей, а ненавистный враг. Дамба зверел от одного запаха стоящего против него человека. Злоба, грубость Дамбы сильно вредили команде. Несколько лет Кеша с Жорой придерживали его: не выпускали на городские соревнования — вышибали из него зверя. Дамба бесился, требовал открытой игры, клялся, что будет следить за собой. Результат превзошёл все ожидания. За два года Дамба стал чемпионом республики. В самом деле, он выучился владеть собой. Лишь иногда, редко, вспыхивала в глазах жёлтая злоба или вытягивались неприятным напряжением губы.
По-своему Кеша был привязан к Дамбе — слишком много времени провёл с ним. Кеше нравилась в Дамбе сила характера: ежедневным многочасовым трудом Дамба мог достичь всего, чего хотел. Танк, а не человек. Нравилась Кеше его профессия — Дамба кончал геофак. Нравилась исполнительность: если что Дамба пообещает, сделает, чего бы ему это ни стоило. Втайне Кеше нравился даже его злобный фанатизм. Умный, острый Дамба верил в свою неповторимость и в своё великое предназначение.
Видимо, поэтому именно Дамбе Кеша решил передать главное дело своей жизни. Сына не предвидится, племянников ждать неизвестно сколько, чем Дамба — не ученик? В передышках между тренировками, когда они лежали на спалённой солнцем траве, Кеша рассказывал Дамбе о тайге, о травах, о болезнях, о чуде излечения, о тайне власти над жизнью и смертью. Дамба вежливо слушал, но в его узких чёрных глазах стояло, как вода, равнодушие.
