— Или там, или чуть севернее, — ответил Шамус. — Они собирались повести в Тимберленд караван, рассчитывая отправиться туда на исходе зимы.
— Интересно, — пробормотал епископ, поглаживая подбородок и устремив взгляд вдаль. Поднявшись с кресла, он сделал собеседникам знак оставаться на месте и зашагал к двери. — Вы свободны. Возвращайтесь к себе и не рассказывайте никому — никому, ясно вам? — об этом разговоре.
И с этими словами он ушел, провожаемый недоуменными взглядами Шамуса и Колин.
— Вот как, значит, — после долгой паузы заметила Колин. — С точки зрения церкви твой друг и его девушка преступники. Думаю, это удар для тебя! — Шамус молчал, не сводя взгляда с двери. — И что нам теперь делать?
Колин встала и практически вытащила его из кресла, где он застыл словно изваяние. Шамус привел в порядок мундир и расправил плечи.
— С чего ты это взяла? Епископ не называл Полуночника и Пони преступниками.
— Ну, здесь же каким-то образом замешан кентавр, — заметила Колин, явно радуясь огорчению своего обычно чопорного кузена. — Кентавру церковь уж точно приклеила ярлык преступника. Монахи его захватили, а потом он каким-то образом от них сбежал. Твои друзья наверняка в этом замешаны. И что теперь делать капитану королевской армии Шамусу Килрони?
— Я служу моему королю, — холодно ответил он, — и тебе следует делать то же самое.
— Королю или… епископу?
— Епископ действует от имени короля, — резко ответил Шамус.
Колин устремила на него пристальный взгляд. Да, он, несомненно, сильно огорчен, подумала она; ну что же, Шамус, с его склонностью к слепому повиновению, это заслужил. Колин успела почувствовать, что он глубоко уважал обоих, и Пони, и Полуночника, и сейчас с трудом мог смириться с мыслью о том, что они не совсем те, кем казались, а возможно, представляют собой нечто гораздо большее.
Самой Колин было плевать на то, что Полуночник был преступником в глазах епископа Де'Уннеро. По существу, ее уважение к нему и Пони даже возросло. Она всегда служила барону, не королю, а поскольку ее любимый барон незадолго до смерти поссорился с церковью, пугающие перемены в Палмарисе ее совсем не радовали.
Если Полуночник и его подруга в состоянии насолить церкви, это будет просто здорово, с ухмылкой подумала Колин.
Шамус, конечно, воспринял встречу с Де'Уннеро совсем иначе. Она его обеспокоила, очень обеспокоила. Его собственные наблюдения и рассказы жителей Кертинеллы убедили Шамуса в том, что Полуночник хороший человек, истинный герой, в трудную минуту пришедший на помощь северянам. Конечно, здесь какая-то ошибка; этот человек никак не может быть преступником!
ГЛАВА 9 ИДУЩИЕ ВПЕРЕДИ
Полуночнику не нужно было придумывать имя своему коню — когда-то оно пришло к нему само, магическим образом, и как нельзя лучше подходило замечательному жеребцу.
Сейчас Дар мчался по лесу в тумане с такой легкостью, с какой обычный конь скакал бы по открытому полю, — перепрыгивая через занесенные снегом кусты, не задевая низко растущих ветвей. Полуночник не направлял его; правильнее было бы сказать, что он открыл свои мысли для коня и в дальнейшем полностью положился на него.
И они нарвались-таки на гоблинов.
Дар выскочил из-за густых елей, и Элбрайн заметил впереди движение: гоблин на маленьком коне, быстро удирающий прочь.
Гоблин то и дело пришпоривал коня, все время оглядывался на быстро приближающегося Элбрайна, но не заметил толстый сук впереди.
Потерявший всадника конь продолжал скакать, но все медленнее.
Полуночник приблизился к упавшему гоблину, который катался по земле, завывая и прижав руки к разодранному о сук дерева лицу, выхватил меч и прикончил злобную тварь.
Потом он вытер меч о плащ гоблина и вложил в ножны, свисающие с седла. Оглянулся, сжал пятками бока Дара, и тот свернул в сторону. Очень быстро они заметили второго гоблина и бросились вдогонку.
Этот перебегал от дерева к дереву, но, к своему несчастью, выскочил на ровное место всего ярдах в десяти впереди Элбрайна. Запел Крыло Сокола, стрела угодила гоблину в бок, проткнула легкие и швырнула его, умирающего, на землю.
Шум позади заставил Полуночника резко обернуться. Еще один гоблин выскочил из кустов и опрометью бросился прочь. Даже не разворачивая коня, Элбрайн лишь чуть-чуть переместился в седле, выстрелил и сразил гоблина наповал.
Устроившись на дереве неподалеку, Джуравиль наблюдал за Элбрайном не просто с уважением, а почти с благоговением. Эльфы многому научили Полуночника, но сказать, что все умения он почерпнул только у них, было бы ложью. Эльфы выработали у него прекрасную реакцию и способность управлять телом, но то, как виртуозно он использовал эти навыки, ошеломляло.
Восхищенно покачивая головой, Джуравиль зорко вглядывался в туман. И внезапно в тех же кустах, из которых выскочил последний гоблин, он заметил еще одного и вскинул свой лук. Разглядеть мелкую, съежившуюся в кустах тварь было нелегко, и эльф выстрелил.
Гоблин подскочил с криком боли. Джуравиль выстрелил раз, другой, третий, снова вскинул лук, но гоблин уже зашатался и рухнул на землю.
Эльф отвернулся, скользя взглядом по сторонам и сожалея лишь о том, что потратил на единственного гоблина четыре стрелы. И продолжил путь, перескакивая с ветки на ветку и держа наготове лук.
Кентавр тоже скакал по лесу, громко издеваясь над гоблинами. Заметив несколько этих тварей верхом на конях — явление очень необычное, — Смотритель перестал сыпать оскорблениями, достал волынку и заиграл тихую, спокойную мелодию. Он, десятилетиями защищающий диких коней в лесах Тимберленда, просто трясся от ярости при мысли о том, что какие-то мерзкие гоблины скачут верхом на этих грациозных, прекрасных созданиях.
Он умел разговаривать с лошадьми и вместо стрел послал вслед им свою мелодию. Улыбка тронула его губы, когда, наклонившись, чтобы не задеть низкую ветку, и продравшись сквозь кусты, он вырвался на маленькую поляну. Там, примерно футах в десяти от него, гоблин яростно молотил пятками в бока своего коня и дергал уздечку.
Однако конь, услышав призыв кентавра, не двигался с места.
Продолжая играть, Смотритель свободной рукой достал дубинку и медленно двинулся вперед. Гоблин на мгновение оглянулся, еще отчаяннее заработал ногами, руками и запрыгал в седле.
Конь негромко заржал, но стоял как вкопанный. Смотритель громко расхохотался и сунул волынку под мышку.
— Чем это ты тут занимаешься? — спросил он.
Гоблин перестал подскакивать, медленно повернул безобразную голову и совсем рядом увидел кентавра. Завопил, но тут его череп раскололся от удара тяжелой дубины; гоблин соскользнул с седла, тяжело рухнул на землю и задергался в последних судорогах.
Не обращая на него больше никакого внимания, Смотритель сказал, обращаясь к коню:
