– Ага, так вот как он открывается! – обрадовался Чарли.
– Чшш! – Фиделио приложил палец к губам. – Дослушай!
– Да, чуть было не забыл, – прибавил голос доктора Толли. – Зачем им понадобилась моя дочка? Мы с доктором Блуром когда-то вместе учились, и, естественно, я доверил ему эту тайну. Дело в том, что Эмма умеет летать. Правда, летала она всего лишь раз, еще совсем младенцем. Но кто знает?..
Береги себя, Джулия. Пленка кончается. Ко мне в дверь стучат. Прощай.
– Ну, каково? – Фиделио хлопнул себя по коленкам. – Вот так история, а? Потрясающе. Эта девочка умеет летать! Кто бы она ни была.
– Мы с ребятами подумали и решили, что это Эмилия Лун, – тихо сказал Чарли. – А органист…
– Что – органист? – быстро спросил Фиделио.
– Так, ничего, – отмахнулся Чарли. Возможно, молодой органист – это был его отец, но как теперь его найдешь? Он мог подеваться куда угодно. Нет, сначала надо отыскать Эмму Толли, а потом уж я как-нибудь найду папу, решил Чарли.
Фиделио так и рвался в бой. Ему надоело только строить планы.
– Сегодня же надо убрать отсюда ящик, – решительно сказал он. – Теперь мы знаем, что в нем и зачем.
– Да, но за мной опять шпионит этот треклятый Аза! – пожаловался Чарли. – Он сядет нам на хвост – и привет.
– Тоже мне проблема. – Фиделио показал Чарли здоровенный футляр от ксилофона, принесенный с собой. – Папа обещал подъехать и забрать меня. Если вы с Бенджи пойдете в обход квартала, Аза наверняка потащится за вами. Папа приедет минут через десять, так что, если повезет, Аза будет слишком далеко и не увидит, как я загружаю футляр с ксилофоном в машину. А если и увидит, так подумает, будто это просто музыкальный инструмент.
Чарли с Бенджамином единодушно признали, что план лучше некуда. Общими усилиями ящик доктора Толли запрятали в пустой футляр от ксилофона, и Чарли с Бенджи двинулись по направлению к парку. Уже стемнело, но за мальчиками трусил Спринтер-Боб, так что они ничего не боялись. Вскоре они заметили знакомую фигуру неубедительно загримированного Азы, который крался за ними по другой стороне улицы, то и дело прячась за деревьями. Заметили, но виду не подали.
Погуляв по окрестностям минут двадцать, мальчики вернулись домой к Бенджи. Фиделио с «ксилофоном» уже и след простыл.
– Получилось! – торжествующе воскликнул Бенджи.
– Молодчина Фиделио! – с чувством сказал Чарли. – А теперь пойду-ка я домой. До завтра!
– А завтра мы отнесем запись мисс Инглдью, да?
– Так и сделаем.
Чарли поспешил домой, умирая от желания поскорее выложить все дядюшке Патону. Тот, как нарочно, встретился ему в прихожей в полном одиночестве, но явно был не настроен выслушивать секретные сведения. Дядя Патон собирался уходить и принарядился: элегантный черный костюм и – ого! – фиолетовый галстук-бабочка. Более того, он недавно подстригся и побрился. Более того, от него и пахло необычно – каким-то пряным одеколоном, а не привычной смесью чернил и лежалых бумаг.
– Вот это да! – не сдержался Чарли. – А куда вы собираетесь, дядя Патон?
Дядя сконфузился.
– Но ты же сам просил меня раздобыть тебе ключ у мисс Инглдью, – выдавил он.
– А он нам уже не нужен! – радостным шепотом сообщил Чарли.
Дядя как будто не услышал этих слов.
– Я… э-э… кгхм. – Он кашлянул. – А я вот пригласил мисс Инглдью на ужин.
– Ничего себе!
Вот так новости. Сколько Чарли себя помнил, дядя никогда и никого не приглашал на ужин.
Дядя тоже понизил голос, наклонился к Чарли и приглушенно сказал:
– Гризелда не очень-то этому обрадовалась.
– Еще бы она обрадовалась! – Чарли усмехнулся.
Дядя хлопнул его по плечу, подмигнул и растворился во мраке ночи. Ночь выдалась непроглядно темной.
Чарли заволновался за дядю Патона. Хоть бы дяде повезло и вечер прошел без звона разбитых лампочек!
Бабушка Бон заперлась у себя, так что атмосфера в кухне царила самая мирная. Мейзи и мама увлеченно уткнулись каждая в свой журнал, но при виде Чарли сразу же засыпали его вопросами насчет первой школьной недели. Чарли рассказал все самое интересное и смешное. Умолчал он только про Габриэля Муара и еще про то, что папа, по мнению Габриэля, жив. Про плащ он тоже решил пока не рассказывать. Сначала надо придумать какое-то объяснение.
В этот вечер Чарли не ложился гораздо дольше, чем обычно, – ведь спать-то его всегда загоняла бабушка Бон. Да и потом, завтра же воскресенье, и мама не станет будить его спозаранку. Но все-таки в конце концов глаза у мальчика стали слипаться, он зевнул раз, другой и решил, что заснуть лучше все-таки в собственной постели, а не носом в чашку. Пожелав Мейзи с мамой спокойной ночи, Чарли отправился спать.
Он не заметил, как уснул, зато заметил, как проснулся. За дверью творилось что-то странное. Кто-то со скрипом мерил шагами лестницу – вверх-вниз, вверх-вниз. Потом этот кто-то двинулся в кухню. Чарли протер глаза и, с трудом стряхнув сон, прокрался вниз.
Дядя Патон, закрыв лицо руками, сгорбился за кухонным столом, озаренный одной-единственной сиротливой свечкой. Пиджак и галстук валялись прямо на полу.
– Дядя, что стряслось? – шепотом спросил Чарли. – В чем дело?
Ответа не последовало – только сдавленный стон. Чарли сел напротив дяди и стал ждать, пока тот вынырнет из бездны отчаяния. Что же это его туда повергло?
Наконец дядя поднял голову.
– Все кончено, Чарли, – возгласил он.
– Что – все? – не понял Чарли.
– Я не выдержал, – сокрушенно поведал дядя. – Случилось то, что и должно было случиться. Наша с тобой общая знакомая, мисс Инглдью, выглядела просто сногсшибательно. Вообрази, черное платье, высокая прическа и эта шея… лебединая шея… Я был в полнейшем ошеломлении.
– Еще бы, – отозвался Чарли.
– Но я продержал себя в руках до самого десерта.
– Ого! Так это же хорошо.
– Решительно ничего хорошего, – простонал дядя Патон, – хотя, полагаю, ужин ей понравился.
– А что вам подавали?
– Устриц, салат «Цезарь», жареную утку и десерт а-ля Павлова1[2].
– Объедение, – с энтузиазмом отозвался Чарли, который слабо представлял себе вкус всего этого, за вычетом разве что утятины.
