— Понимаю, — спокойно произнес Марк и взглянул на Кэтрин, которая с тревогой смотрела на мать. — Видимо, — добавил он, — Кэтрин сообщила вам, что я затаил на ее счет кое-какие подозрения, относящиеся ко времени нашего… первого знакомства.
— Насколько я поняла, вы считали Руперта своим сыном, — прямо заявила Беатрис и улыбнулась. — Видите ли, вообще-то он сын Генри. А я его мать, а не бабушка.
Улыбка промелькнула на лице Марка.
— Я уже понял это. Познакомившись с вами, трудно считать вас чьей-то бабушкой.
— Я родила Кэтрин, когда мне еще не исполнилось девятнадцати, — начала Беатрис.
Однажды, будучи студенткой сельскохозяйственного колледжа, она во время летних каникул устроилась работать на ферму Барта Эшли. Барт, закоренелый холостяк, которому было далеко за сорок, поначалу относился к ней с прохладцей, но она прекрасно справлялась с работой, и он проникся к ней уважением. В один из вечеров, когда она собиралась домой, разразилась страшная гроза.
— Тогда я очень боялась грома, — сказала Беатрис, — поэтому Барт позвал меня в дом и, пытаясь успокоить, крепко обнял.
То, что случилось потом, стало потрясением для них обоих. Барт мучился угрызениями совести, считая себя гнусным соблазнителем молодой невинной девушки.
— Тогда-то все и началось, — продолжала Беатрис. — Не будь я такой молодой и глупой и не окажись Барт столь неподготовленным к тому, что произошло, Кэтрин бы сейчас не сидела здесь. Когда я обнаружила, что беременна, Барт стал настаивать, чтобы мы поженились. Мне тогда было восемнадцать, а ему — сорок восемь.
Кэтрин тяжело вздохнула.
— Я и не догадывалась…
— А разве у тебя никогда не вызывала удивления наша разница в возрасте? — тихо сказала Беатрис.
Кэтрин покачала головой.
— Вы были просто моими родителями. И я воспринимала все как должное. — Она взглянула на мать. — Но ведь ты любила его?
— Конечно, любила. Но я никогда не была в него влюблена. Твой отец был прекрасным человеком, но с самого начала наши отношения напоминали скорее отношения между отцом и дочерью.
Когда Кэтрин исполнилось пятнадцать лет, Барт серьезно заболел. Он исхудал, ему стало трудно работать, и пришлось нанять садовника, чтобы переложить на его плечи часть забот.
— Вот тут-то и появляюсь я во всей этой истории, — заявил Генри. — У Барта был рак. Я практиковал в тех местах и, когда он заболел, мне пришлось стать его лечащим врачом. Я регулярно навещал его.
Он обнял Беатрис.
— Ну а теперь самое трудное, — обратился он к Кэтрин. — Чем больше я узнавал твою мать, тем большим восхищением проникался к ней. Тем, как она одна управлялась с фермой, заботилась о тебе и муже. Короче, я влюбился в нее. — Он умолк и с любовью посмотрел на жену. — Но тут мне предложили другую работу. И хотя мне чертовски трудно было уехать, я все же согласился. Врачам не стоит влюбляться в жен своих пациентов.
— Когда Генри сообщил о своем отъезде, мне показалось, что жизнь моя кончена, — сказала Беатрис, и Кэтрин с тревогой взглянула на нее.
— Папа был еще жив?
Беатрис кивнула.
— Да, это было месяца за два до его смерти. Я тоже влюбилась, но Генри ничего не знал об этом. Я мучилась чувством вины, поверь мне. Потом мужа не стало, и мы остались вдвоем с тобой, Кэтрин.
— Мы не сказали друг другу ни слова. — Генри усмехнулся. — Ни я, ни твоя мать понятия не имели, что влюблены друг в друга.
— И как же вы оказались вместе?
— Уезжая, Генри оставил мне свой новый адрес, — сказала Беатрис, — и, когда после похорон я рассылала письма с выражением благодарности за помощь покойному, то написала и ему. Помимо своих личных чувств к Генри, я действительно испытывала благодарность за его заботу о муже.
— Можете себе представить мои ощущения, когда я получил это письмо, — сказал Генри. — Я ответил. Это стало началом долгой переписки.
Кэтрин недоуменно взглянула на мать.
— Ты всегда сама забирала почту. Я и не догадывалась…
— Я боялась тебе признаться, зная твои чувства к отцу, — нервно покусывая губы, сказала Беатрис. — Не хотела тебя расстраивать. Затем, месяц спустя после начала нашей переписки, я поехала навестить маму, — обратилась она к Марку. — Кэтрин на неделю уехала с классом во Францию, и мы ежедневно виделись с Генри, жившим неподалеку от мамы. Она была в курсе наших отношений. После того, как я вернулась домой, мы редко встречались, но даже если это нам удавалось, встречи были очень короткими. Когда мама сломала руку и я поехала за ней ухаживать, Генри сказал, что настало время обо всем рассказать тебе, Кэтрин.
— Почему же ты мне ничего не сказала? — воскликнула Кэтрин. — Ты же знала, что мне нравится Генри.
— Да. Но у меня не было уверенности, как ты станешь воспринимать его в качестве отчима. — Беатрис взглянула на Марка. — А вы, наверное, теряетесь в догадках, почему вас заставляют слушать эту семейную историю?
— Это особая честь для меня, — ответил Марк и посмотрел на Кэтрин.
Беатрис улыбнулась ему.
— Я сказала Генри, что нам лучше подождать результатов экзаменов Кэтрин. Я была уверена, что она поступит в университет, и решила повременить до тех пор, пока все ее мысли не будут заняты предстоящей учебой, что по моим расчетам должно было смягчить эффект от неожиданного сообщения.
Беатрис немного помолчала и вдруг обратилась к Кэтрин:
— Встань на секунду, дорогая.
С опаской поглядывая на мать, Кэтрин поднялась.
— И что теперь?
— Давай встанем рядом и повернемся спиной к Марку.
Озадаченная происходящим, Кэтрин выполнила просьбу матери, а Беатрис, не без некоторой театральности, вытащила заколки из своих волос и, тряхнув головой, заставила их рассыпаться по плечам, затем встала рядом с дочерью и повернулась спиной к мужчинам.
Вскоре она обернулась и с улыбкой взглянула на Марка, чьи глаза блеснули от внезапно промелькнувшей у него догадки.
— Это я была тогда в машине, Марк. Весьма предосудительный поступок для тридцатисемилетней женщины, имеющей взрослую дочь. И тем не менее я целовалась со своим будущим мужем в машине, в полумиле от порога собственного дома. Генри подвез меня от мамы, и мы никак не могли расстаться. Вам теперь почти столько же лет, сколько мне было тогда. Вероятно, вы сможете понять мои тогдашние чувства.
Марк вскочил с места и поднес к губам руку Беатрис.
— Благодарю вас. Я оказался ревнивым идиотом десять лет назад. Но теперь я вижу, почему совершил эту ужасную ошибку. Я был в полной уверенности, что видел Кэтрин.
— Мне это сначала и в голову не пришло, когда Кэтрин рассказала о ваших подозрениях. Но Генри напомнил мне о том дне и нашей выходке в машине.
