— …и если ты собираешься попробовать дать мне какое-нибудь объяснение, то оно должно быть разумным, потому что я не намерена проглатывать еще один вздор об утерянном багаже и о том, как она думает, что ты ее давно утраченный папочка…
— Это была правда.
— Правда? Слушай, ты, негодяй, кого ты хочешь обмануть? — Она уже кричала на него, а это выводило его из себя.
— Я не знал, что она вернется…
— Ну так вышвырни ее отсюда сейчас же…
— Ничего подобного я не сделаю…
— Правильно. — Фрэнсис наклонилась, чтобы подобрать свою сумочку. — Если ты намерен зажить одной семьей с этой сладкоречивой маленькой бродяжкой, я не возражаю…
— Заткнись!
— …но не втягивай меня в свой хитроумный план по защите репутации вас обоих, потому что что касается меня, то тут просто нечего защищать. — Она направилась к двери и со всей силы распахнула ее, одновременно оборачиваясь, чтобы обрушить прощальный град брани, но эффект от него был слегка испорчен Перл, которая вошла, выпрямив спину и преисполненная чувством собственного достоинства. Она стояла за дверью, ожидая, что кто-нибудь впустит ее в дом, и когда Фрэнсис распахнула дверь, кошка вошла, тихо мяукая в знак признания и благодарности.
— Тебе лучше уйти, — как можно спокойнее сказал Джордж, а Фрэнсис ответила:
— Не беспокойся, уже ушла! — и, задержавшись только для того, чтобы, выходя, со злостью пнуть Перл, она выскочила за дверь и так сильно захлопнула ее, что весь дом задрожал.
Он остановился и взял Перл на руки. Ее чувства были уязвлены, но больше ничего не пострадало, и он нежно посадил кошку на ее любимую подушку на диване. Легкое движение наверху заставило его поднять голову. Селина стояла, положив руки на балюстраду галереи, и наблюдала за ним. На ней была белая ночная рубашка с голубыми лентами, завязанными у шеи, и она с беспокойством спросила:
— С Перл все в порядке?
— Да, она в порядке. Что вы здесь делаете?
— Я лежала в кровати. Спала.
— Сейчас вы не спите. Набросьте что-нибудь и спускайтесь.
Через минуту она спустилась с галереи, босая, на ходу завязывая тесемки нелепого белого шелкового неглиже под стать ночной рубашке.
Он нахмурился и спросил:
— Где вы это взяли?
Она подошла к нему:
— Прибыл мой чемодан. Из Мадрида. — Она улыбнулась, как будто он тоже должен этому обрадоваться, и он заставил себя прибегнуть к сарказму.
— Значит, до аэропорта вы все-таки добрались?
— О да.
— И что случилось в этот раз? Рейс отменили? На самолете не оказалось свободных мест? У Пепе лопнула шина?
— Нет, ничего такого. — Ее глаза были так широко распахнуты, что голубая радужка оказалась полностью окружена белками. — Я потеряла паспорт.
— Вы что? — К его раздражению, это прозвучало, как вопль изумления.
— Да, просто удивительно. Помните, вы спрашивали меня перед отъездом, при себе ли у меня паспорт. Ну, тогда он был у меня в сумочке, и я не помню, чтобы снова ее открывала, но когда я приехала в аэропорт и стала покупать билет, то открыла сумку. И его там не оказалось.
Она посмотрела на него, чтобы проверить его реакцию на эту информацию. Реакция Джорджа заключалась в том, что он облокотился на спинку дивана и сохранял спокойствие памятника.
— Понятно. И что же вы сделали потом?
— Ну, я сказала полицейскому, конечно.
— И что же сказал полицейский?
— О, он оказался таким добрым и понятливым. А потом я подумала, что лучше вернусь назад сюда и буду ждать, пока они его не найдут.
— Кто они?
— Гражданская полиция.
Последовало короткое молчание, во время которого они разглядывали друг друга. Потом Джордж сказал:
— Селина.
— Да?
— Вы знаете, что гражданская полиция делает с теми, кто теряет свой паспорт? Они бросают их в тюрьму. Они интернируют их как политических преступников. Они гноят их в темницах до тех пор, пока их паспорта не обнаружатся.
— Ну, со мной они так не поступили.
— Вы лжете, ведь так? Куда вы засунули свой паспорт?
— Не знаю. Я его потеряла.
— Вы оставили его в машине Пепе?
— Говорю вам, я его потеряла.
— Послушайте, в Испании с паспортами не играют.
— Я и не играю.
— Вы сказали Пепе насчет паспорта?
— Я не говорю по-испански, как бы я могла ему сказать?
— Вы просто заставили его отвезти вас обратно?
Она выглядела смущенной, но храбро сказала только:
— Да.
— Когда вы вернулись?
— Около одиннадцати.
— Мы разбудили вас, когда приехали? — Она кивнула. — Значит, вы слышали большую часть нашего разговора?
— Ну, я пыталась накрыться с головой одеялом, но у миссис Донген очень пронзительный голос. Мне жаль, что я ей не нравлюсь. — Заявление осталось без ответа, и она продолжала таким светским тоном, что это делало честь ее бабушке. — Вы собираетесь на ней жениться?
— Вы знаете что? Я от вас заболеваю.
— Она замужем?
— Уже нет.
— Что случилось с ее мужем?
— Не знаю… откуда мне знать? Может, умер.
— Она убила его?
Казалось, его руки вдруг зажили независимой жизнью. Они зачесались от желания схватить Селину и трясти ее до тех пор, пока у нее зубы не застучат, дать ей пощечину и сбить это самоуверенное выражение с ее лица. Джордж сунул руки в карманы и сжал кулаки, чтобы не дать волю этим чисто животным инстинктам, но Селина, казалось, не ведала о смятении, творившемся в его душе.
— Полагаю, ей было очень неприятно обнаружить меня здесь, но она не пожелала остаться и выслушать объяснения. Она просто поддала ногой бедную Перл… Справедливее было бы наподдать мне. — Она посмотрела Джорджу прямо в глаза, и он поразился ее выдержке. — Она, должно быть, хорошо вас знает. Я хочу сказать, чтобы так с вами разговаривать. Так, как она говорила сегодня. Она хотела, чтобы вы занялись с ней любовью.
— Вы напрашиваетесь на неприятности, Селина.
— И кажется, она считает, что вы никогда больше не напишете никаких книг.
— Возможно, в этом она права.
— Вы не собираетесь попробовать?
Джордж медленно сказал:
— Занимайтесь своими делами, — но и это не остановило ее.
— Мне кажется, что вы боитесь потерпеть неудачу, даже еще не начав писать. Миссис Донген права: вы хрестоматийный образец, один из тех ни на что не годных англичан-эмигрантов (здесь Селина мастерски изобразила протяжную речь Фрэнсис), которые ничего не делают, но делают это очень изящно. Полагаю, жаль было бы разрушить образ. И в конце концов, какое это имеет значение? Вам нет нужды заниматься сочинительством. Это не ваша жизнь. А что касается мистера Ратлэнда, то что такое нарушенное обещание? Оно ничего не стоит. Вы можете нарушить слово, данное ему, с такой же легкостью, как нарушили слово, данное девушке, на которой собирались жениться.
