Глава 10. Земские правительства всея Руси
Земский собор Первого ополчения
Зимой 1610/11 г. Гермоген, быть может, сам того не ожидая, оказался во главе государства. Шуйский был в плену, Тушинский вор убит, Владислав все не ехал в русскую столицу. Патриарх остался единственной властью в стране. «Теперь мы стали безгосударны – и патриарх у нас человек начальный…», – говорили члены московского посольства на переговорах с поляками.
Федор Андронов и Михаил Салтыков доносили королю из Москвы, что «патриарх призывает к себе всяких людей и говорит о том: буде королевич не крестится в крестьянскую веру и не выйдут из Московской земли все литовские люди – и королевич нам не государь!» В конце декабря 1610 г. гетман А. Гонсевский сообщает Сигизмунду из Москвы, что патриарх Гермоген распространяет воззвания против поляков. Разные русские города, вступая в переписку между собой, ссылаются на грамоты патриарха, которые «он писал во многие города».
В своей антипольской (вернее, антикатолической) позиции Гермоген находил поддержку народа, прежде всего, его самой политически активной части – поместного дворянства. С другой стороны, олигархат, был настроен полонофильски и горой стоял за королевича Владислава. Как писал Авраамий Палицын, для боярско-княжеской партии было «лучше убо государичю служити, нежели от холопей своих побитым быти, и в вечной работе у них мучитися».[157]
Л. В. Черепнин отмечал, что «Для проведения своей политики правительству [Семибоярщине – В. М.] нужна была поддержка каких-то общественных сил. Оно искало ее в земском соборе. Но когда интервенты заняли Москву, совет «всех чинов служилых и жилецких людей великого Московского государства» потерял свое реальное значение в качестве высшего сословно-представительного органа Российского государства. Сложившаяся в XVI в. политическая форма – сословно-представительная монархия находилась в кризисном состоянии. Лозунгом «вся земля» стали пользоваться различные шедшие к власти социально-политические группировки. В то же время в условиях массовых народных движений и ширившейся национальной борьбы возрастала роль местного, земского, «мирского» начала в общественной жизни. Сословные организации на местах становятся демократичнее, хотя и сохраняют феодальный облик.
Борьба за национальное и государственное возрождение шла не от тех только, кто возглавлял государство, а и от широких масс населения: по инициативе и силами посадских «миров» и местных служилых людей создавались ополчения, выступавшие за освобождение страны от интервентов. С этими ополчениями возродилась и деятельность всероссийских земских соборов, только они приобрели уже несколько иной облик. Инициатива их создания переместилась сверху вниз. Из органа, созываемого правительством, земский собор, хотя и временно, стал органом, направлявшим деятельность правительства.»[158]
Таким образом, возрождение Русского государства в момент, когда его столица была занята польско-литовскими войсками, а правительство состояло из коллаборационистов, контролируемых польской оккупационной администрацией, стало возможным именно благодаря двум краеугольным камням социально-политической конструкции, выстроенной Иваном Грозным – местному земскому самоуправлению и Всероссийскому Земскому собору как народному представительству всей страны.
Еще дореволюционные исследователи русской истории подчеркивали родство местного самоуправления и Земских соборов всея Руси: «Сходство тех и других бросается в глаза».[159] На это же сходство, особенно в терминологии, указывает Л. В. Черепнин, «И общерусский собор, и совещание местных сословных группировок обсуждают «государево дело и земское»; представители различных социальных групп высказывают свою «мысль»; в результате формируется решение «земли» в широком общегосударственном или областном понимании».[160]
Развитие народной инициативы, привычки самоуправляться путем выдвижения во власть из своей среды самых достойных и способных вкупе с русским духом и русской способностью сплачивать вокруг себя в минуты общей опасности все народы, населяющие Россию – вот та основа, на которой создавалось сначала Первое, а затем и Второе народные земские ополчения.
В отличии от самозванцев на троне (начиная от Годунова и заканчивая Шуйским), которые использовали идею собора как орудие достижения своих политических целей, земское ополчение (впрочем, как и многочисленные вожди провинциальной оппозиции центральной власти – от Болотникова до мелких самозваных «цариков», прикрывавших свои решения упоминанием различных уездных «советов земли»[161]), земские ополчения были движениями, возникшими по инициативе земских советов городов и земель, т. е. изначально не только не контролировали земство, а были под его народным контролем (что отлично проявилось при создании общерусского правительства Первого ополчения).
С конца 1608 г. в ряде городов (преимущественно поволжских и северных) началось движение за освобождение от интервентов. Возникали местные городовые советы. В Нижнем Новгороде, где впоследствии зародились Первое и Второе народные ополчения, городовой совет действовал уже в 1608 г.[162] В нем и подобных ему советах большую роль играли не только дворяне и посадские люди, но, зачастую, и представители черносошенного крестьянства (кстати, «черные сотни» – это снаряженные ими отряды, отправленные на освобождение русской столицы от иноземных оккупантов). Приказная городская администрация действовала вместе с «земскими людми, с старосты и с целовальники, и со всем хрестьянским народом».[163] Города вступали в переписку между собой, поднимая вопросы организации борьбы с иноземными захватчиками. Переписка эта велась от имени не только воевод и дьяков, назначенных центральным правительством, но и выборных местных властей. Адресатами этих писем были также, прежде всего, «миры» иных городов и уездов, которым послания зачитывались на мирских сходках.
