Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
Не удержавшись, Баира тут же поведал притчу, на которые, как все знали, он был большой охотник:
– Послушайте, люди, историю о солнце в капле росы… Давным-давно к одному мудрецу, жившему на земле, пришел рыбак. «Не знаю, что случилось со мной, о, великий мудрец, – сказал он, – но я не хочу больше выходить в море: меня перестали радовать его просторы, не веселит свежий ветер, дующий в лицо, и не смешат танцы дельфинов около бегущей по волнам лодки. Однако и жизнь на берегу меня отталкивает. Что мне делать?». «Для начала приходи ко мне наутро на завтрак», – ответил ему мудрец. «Но я болен, о, великий мудрец, я не в состоянии ничего есть и пить! Еще один день, и я умру от тоски и отчаяния». «У меня есть целебный напиток для тебя», – сказал мудрец и попрощался с рыбаком.
Рыбак явился на следующее утро к мудрецу раздраженным, не надеясь особенно на помощь, но ожидая услышать длительные поучения.
Мудрец поприветствовал своего гостя и пригласил в дом.
Он усадил рыбака за стол и протянул ему пустую чашку. Рыбак в недоумении посмотрел на мудреца: «Но что это значит?». «Ты должен научиться пить из пустой чашки», – ответил мудрец. «Но я не понимаю», – все так же недоумевал рыбак. «Учись видеть смысл там, где другие ничего не видят, и ценить то, что для других просто не существует, – и ты избавишься от своего недуга. Тогда и в капле росы увидишь солнце».
– О, люди! – продолжал Баира. – И я познал вкус отчаяния, но мудрые книги древних просветили меня. Истинно говорю вам, если человек не видит в капле росы солнца, то душа этого человека в опасности, ибо слепа она к тому, что озаряет ее и наполняет светом! И тогда демоны во тьме войдут в душу человеческую и завладеют ею. Люди, стремитесь к прекрасному, к вечному, к доброму даже в самом малом, потому что из малого складывается большое. И еще хочу сказать вам…
Тут Аравак, настороженно слушавший верховного жреца, перебил Баиру:
– А еще верховный жрец хотел сказать вам, что он всегда готов выслушать вас и поговорить с вами! Мы ценим его доброту, но не должны забывать, что он стар и болен… О, верховный жрец, наш народ благодарен тебе! Ты получишь от нас все, чего заслуживаешь; твоя старость будет окружена почетом и уважением… Проводите верховного жреца в его дом, – и да начнется наш праздник!
* * *
В течение всех праздничных дней Аравак оставался с народом и только утром последнего дня, когда замужние женщины отправились в храм Матери-Земли, а девушки гадали о женихах, вождь удалился в дальнюю комнату своего большого дома и остался там наедине с Тлалоком.
– Ты будешь на нашем острове первым вождем, которого не станут избирать, но признают его власть только потому, что он сын прежнего великого вождя, – говорил слегка во хмелю Аравак, скинув с себя праздничные одеяния и блаженно вытянувшись на толстых циновках, устилавших пол. – Я делаю всё, чтобы вышло именно так. Правда, наши враги еще живы, они прячутся в горах и рассчитывают отомстить нам за свое поражение, но Бог Войны поможет истребить их всех до единого. А после не пройдет и года, как на острове будут почитать и бояться великого вождя так, как не почитали и не боялись самих богов. Я покажу людям, что такое настоящая власть, они узнают, как тяжела и крепка ее длань., – и они будут рады этому, Тлалок, поверь мне! Ты заметил, как они радуются уже сейчас, едва ощутив крепость власти над собой? Запомни, Тлалок, люди слабы, они мечтают, чтобы ими управляли, – поэтому стоит им почувствовать истинную силу какого-нибудь человека, как они немедленно и охотно подчиняются ему. О, я давно это понял, – не зря же никто не осмеливался перечить мне за все годы моего правления! Будь и ты таким, Тлалок, не позволяй никому брать верх над тобой, хотя бы и в мелочах: Баира сказал правду – большое складывается из малого.
Лицо Тлалока вдруг затуманилось.
– Проклятый Кане! Проклятый сын рыбака! – злобно прошептал он.
– А? Что ты сказал? Кане?… А я ведь о нем позабыл, – недобро усмехнувшись, произнес Аравак. – До сей поры его появление у нас было нежелательно, – как бы мы с ним не поступили, всё было бы плохо. Но теперь – другое дело; теперь для еще большего закрепления своей власти нам необходимо казнить этого человека. Преступник, святотатец, смутьян – он стал причиной многих бед на нашей земле, и ныне сама справедливость требует, чтобы он понес кару. Его наказание послужит назиданию и устрашению всех, кто хотя бы в мыслях, хотя бы на мгновение усомнится в нас, поэтому казнь Кане будет долгой и ужасной, – ее запомнят навсегда. А его подругу, – деву, посвятившую себя богам, а потом предавшую их, – мы вернем тем, кому она должна принадлежать, то есть богам. Она станет нашей искупительной жертвой, и мы принесем ее особым, небывалым образом, – так чтобы жертвоприношение стало еще страшнее и необычнее, чем проступок… Я когда-то обещал ее отцу, Баире, что Парэ не пострадает, – но времена меняются, и слова, имеющие смысл вчера, делаются бессмысленными сегодня.
– О, отец, ты воистину – великий вождь! – Тлалок, сидящий возле Аравака, склонился и поцеловал его руку.
– Я знаю, – ответил Аравак на этот раз без тени улыбки. – А скажи мне, Тлалок, – прибавил он после короткой паузы, пристально глядя на сына, – хватит ли у тебя терпения дождаться, пока предки призовут меня к себе? Не захочешь ли ты стать вождем прежде, чем старость и болезни убьют меня? Сыновья всегда хотят оттеснить отцов, заняв лучшие места, а дом власти, который я строю, красив и притягателен, – не возникнет ли у тебя желание овладеть им ценой моей жизни?
– Что ты, отец! – вскричал Тлалок. – Мне и подумать страшно, что когда-нибудь я лишусь тебя. Пусть боги даруют тебе долгую-долгую жизнь!
– Когда-нибудь ты все равно лишишься меня, но если это произойдет слишком рано, то, боюсь, и тебе скоро придется последовать за мной в долину предков, – произнес Аравак, не отводя от Тлалока своего тяжелого взгляда. – Ты сейчас лишь моя бледная тень, – нравится тебе это, или нет, – и еще долго будешь тенью. Ты будешь ею многие годы даже после моей смерти, поэтому тебе нужно заботиться, чтобы у тени был хозяин, – ведь без хозяина она попросту исчезнет… Перестань хмуриться, Тлалок, я говорю это не для того чтобы тебя обидеть, я хочу предостеречь от опасности. Соблазны опасны для человека, нет ничего опаснее соблазнов, потому что они рождаются в нашей душе, исходят от нас самих, а борьба с самим собой – тяжелейшая борьба на свете, и мало кому удается одержать в ней победу.
– Клянусь, отец, я буду твоим преданным слугой и верным помощником до последних мгновений твоей жизни! – горячо сказал Тлалок, вновь целуя отцовскую руку. – А когда наши предки призовут тебя в свою страну, я заставлю всех людей воздавать тебе уважение, подобно одному из богов. – Я знаю, что я сделаю! – закричал он, хлопнув себя по лбу. – Я прикажу, чтобы люди из камня сложили твое изображение, и чтобы оно было огромным, видным издалека.
– Такое изображение лучше всего остального будет свидетельствовать о божественной природе власти и внушать трепет перед ней, – живо подхватил Аравак, приподнявшись с циновок. – Какая отличная мысль, – это боги вложили ее в твою голову, Тлалок!.. А может быть, и демоны, – тут же произнес Аравак со странным смешком, вспомнив старуху Кахинали. – Но не важно. Мысль хорошая, и знаешь, что еще надо будет сделать? Приказать, чтобы отныне и до веку всех вождей острова – меня, тебя, всех наших потомков – изображали в камне. И пусть эти изображения высятся вдоль пути, ведущего от входа в царство Матери-Земли к берегу морю, куда вступили в первый раз люди, прибывшие сюда с Сыном Солнца, и куда Сын Солнца вернется вновь. Все это будет означать, что вожди – дети Сына Солнца и посредники между ним и Матерью-Землей.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
