Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
Есть ли в исправительных учреждениях, даже находящихся в деревнях, летние колонии и лагеря? Меняются ли отдельные учреждения на какое-то время воспитанниками для смены впечатлений, знакомства с новыми условиями? Разве у детей из так называемых исправительных учреждений меньше прав увидеть Краков, Познань, Вильно, море, озера Сувальщины? Увидеть угольные шахты, соляные копи, побывать в музеях, в кино, в театре? Если это даже взбудоражит, вызовет желание сбежать, не выльется ли это в усилия исправиться – в святой порыв? Отдельных детей – помещать в скаутские военизированные лагеря – показывать им нормальную интересную жизнь и развеять губительное убеждение, что они раз навсегда заклеймены, прокляты, прокаженные. Я хотел бы: 1. Знать, как это на самом деле. 2. Провести дискуссию с воспитателями наших интернатов для детей нравственно отягощенных.
Мое мнение: окно открыть, заставить цветочными горшками, по углам разложить приманки и внимательно следить, не будут ли дети, несмотря на препятствия и вопреки заманчивым соблазнам, именно в том направлении обращать тоскующие взгляды. Добавлю: если доставляет радость выпустить птицу из клетки, как же эта постоянная работа мысли: кого выпустить из тюрьмы – украсит воистину серый труд воспитателя.
Чувство
Неудивительно, что мускулы утратили свое значение. Они уже только как отдых и развлечение, задача их – сохранять в ясной свежести ум, не позволить переутомиться. Но труд, достаток и удобства дает железо, погоняемое и управляемое мозгом.
Неудивительно, что мы так уважаем интеллект. Столько всего позволил нам он выяснить, покорить, запрячь в работу; мы обязаны ему многими эффектными победами. Впрочем, он действует открыто, перестал уже быть тайной и, переведенный на язык цифр, поддается измерению и почти взвешиванию.
Интеллект удобен. К счастью, случайно объявился когда-то кто-то исключительный – и уже всему человечеству во все времена, без особых заслуг и достоинств, сразу, даром – выгода, прибыль, барыш. Значит, искать, шарить, вынюхивать, ждать с тоской Эдиссонов, Пастеров, Менделей. Они за нас: богатый дядюшка и свора нахлебников.
Чувство иначе. Оно ищет, как достичь, добыть и накормить людей. Две тысячи лет, как Христовы законы почти безнадежно… Всяк тут сызнова и лишь для себя одного. Впрочем, чувство слишком летуче, чтобы знать. Машины и тесты говорят, способен ли, может ли; остается трагичное – а захочет ли? Мог бы: и полезный, и ценный, уважаемый и счастливый, почему ж вредитель, почему именно уголовщина?
Пытаются через интеллект к чувствам. И всеобщее обучение, и хорошо проветриваемые школьные здания. Уже меньше кулак и штык, что ж, когда чаще используется браунинг и отравляющие газы.
Познать человека значит прежде всего изучать ребенка на тысячу способов. Другие могут – а чем я хуже? И я это делаю – ненаучно, доморощенно, смотрю невооруженным взглядом.
И видится мне, что не интеллект. Не вижу разницы. Дети и я – тот же процесс мышления – все то же самое, я только дольше живу.
Но в области чувств ребенок иной. Следовательно, не рассуждать, а вместе с ним чувствовать: по-детски радоваться и грустить, любить и сердиться, обижаться и стыдиться, опасаться и доверять. Как мне это сделать и, если получится, как научить других?
Педология – может быть, я скажу глупость – обязана говорить очень много о физическом развитии ребенка, столько же о чувствах и только потом уже – интеллект.
Расположение и неприязнь
Что связывает детей, что отталкивает, и отсюда, какие переживания – положительные и отрицательные – удел детей; какие качества располагают к себе; какие свойства и недостатки вызывают неприязнь? Что перевешивает? Человек человеку волк или брат? Эгоизм или альтруизм? Можно ли проникнуть в таинственный мир чувств и прояснить его числом?
Практический вопрос: как растолковать, убедить, воздействовать на детей, которые нарушают атмосферу мирного общежития, кого удалять и изолировать для общего блага?
Одинаковы ли критерии оценок – кто мил, кто неприятен, чье влияние желательно, чье вредит – среди детей-ровесников и взрослого руководства?
Вот уже ряд лет дети двух детских домов голосуют на листочках (+, —, 0), кого любят, не любят, кто им безразличен. Имеется статистика, некоторые выводы – ими можно бы заполнить изрядный том. Сегодня этот вопрос в психологии еще не актуален; пока исследуется только интеллект, легче поддающийся оценке и менее важный в общежитии.
В интернате для дошкольников я провожу плебисцит всего три года. Тридцать детей. Способ записывания ответов я менял несколько раз. Здесь уже не только: любит или не любит, но и почему.
Дети по очереди (кто хочет) заходят в комнату; я спрашиваю по списку:
– Любишь или не любишь Рысека, Доротку? Юзека? Геню? Богдана? Марысю?
– Любишь Рысека или нет? Почему?
Когда полный недоверия и опасений я приступал к этому опыту, меня поразило то, что ответы были быстрые и решительные, что, в общем, скуки, раздражения не было. Лишь единичные дети спрашивают: «Уже? – уже конец или еще много (долго)?» Зря я старался опросить всех детей в один день: устал сам и отрывал (уговорами) детей от игры; опрос невольно проводился в спешке. У меня не было наготове вопроса: «Может, позже (завтра) закончишь?» Только очень рассеянные и самые маленькие заводят разговор на другую тему, о том, что видят.
«Это тушевый карандаш? Почему часы… а в очки… почему жилы на руках?.. Почему вы написали кружочек?»
Для меня (для взрослых) заполнять анкету трудно, для них легко; мы колеблемся и не знаем, они знают и не делают ошибок; возраст не играет у детей ведущей роли; имеет значение уравновешенность, рассудительность, серьезность. Я проводил проверку через неделю, иногда через час. Мотив: «Я запутался, кто хочет еще разок подиктовать?» Небольшую разницу в ответах они объясняли так:
«Я ошибся… Забыл… Он мне теперь…»
За что любят?
«Дал… одолжил… помогает… красивый… вежливый… смешной… хорошо рисует… танцует… вместе играем».
Вместе играют, потому что любят друг друга, любят друг друга, потому что вместе играют.
Не любят:
«Он меня побил… бьет меня… бьет детей… из-за него я упал и ушибся… Задается… дурачится… Щиплется, царапается, плюется… взял… берет… Мешает. Глаза на мокром месте… Не слушается воспитательницы (редко)».
Дети высказывают мнение – искренне, свое. Где царит авторитет и нажим воспитателя – ответы будут неправильные, лживые, неполноценные; желателен был бы контроль, чтобы опрос проводили два человека (через не слишком большой промежуток времени).
Организация нашего детского сада дает детям неограниченную свободу высказаться; закрепилась традиция искренности, неограниченное право на расположение и неприязнь. Только в подобных условиях может представлять ценность сравнительный материал.
Потрясающую идентичность (!) результатов я получил в двух детских садах, очень разных.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 47
