Она промолчала.
– Почему вы торчите здесь? На какие средства существуете? Или он оставил вам деньги?
Ее тонкие губы сжались.
– Он ничего мне не оставил. А теперь уходите.
– Вы хотите сказать, что за десять лет работы у него вы ничего не заработали? Интересно. Я не удивился бы, узнав, что он не оставил даже гроша жене, но вы! Вы – совсем другое дело.
Неожиданно она оживилась.
– Как это? В чем же разница?
– А вы не знаете? Они поссорились перед его отъездом. Я сам слышал, как они ругались. Он обнаружил, что жена обманула его: беременности не было. Может быть, именно поэтому он и уехал. Та, другая девушка родит ему ребенка.
Эмми наклонилась вперед, глядя на меня.
– Он ничего не сказал мне. Почему Рита не хотела родить ему сына?
– Не знаю. Некоторым женщинам не нравятся дети. Я слышал, как она крикнула, что не хочет ребенка. Она крикнула это ему в лицо.
Женщина отвернулась к окну, чтобы я не видел ее лица, но я заметил, как она сжала кулачки.
– А вы, Эмми, все-таки надеетесь снова его увидеть?
– Конечно.
– Ну что ж. Может быть, он пришлет вам денег…
Молчание. У меня оставался в запасе еще один ход.
– Я сказал миссис Зерек, что, скорее всего, у него и не было денег. Кем он в сущности был: мелким перекупщиком.
На этот раз я задел Эмми за живое. Она резко повернулась, ее глазки гневно сверкнули. Я решил дожать:
– Да, так оно и было. Сколько же фунтов составлял его капитал?
– Это вас не касается!
– Ха-ха! Я так и думал! Даже вы не можете назвать цифру.
Она покраснела, двойной подбородок задрожал.
– Таким богатым вы никогда не станете!
– Поживем – увидим. У меня впереди вся жизнь. Готов держать пари, что у него было не больше двухсот фунтов.
– У него было пятьдесят тысяч фунтов! И он обещал мне десять тысяч за все услуги, которые я ему оказала. А я работала очень много. Без меня он никогда бы не заработал столько денег! – Эмми начала задыхаться. – Десять тысяч! А я не получила и пенни!
– Не нервничайте. Зерек не мог выехать из страны с такой суммой. Я уверен: вы знаете, где находятся его деньги, он вам полностью доверял. Почему бы вам ими не воспользоваться?
И тут секретарша заплакала, закрыв лицо носовым платком.
– Он забрал их с собой. Это были бриллианты! А теперь убирайтесь!
У меня перехватило дыхание. Еще немного – и я узнаю все!
– Но как он миновал таможенный контроль? Люди его рода занятий всегда привлекают к себе повышенное внимание, и он знал это. Зерек получил бы пятнадцать лет, если бы бриллианты обнаружили. У него не хватило бы мужества пойти на подобный риск.
Эмми вскочила. Она выглядела ужасно: заплаканное лоснящееся лицо, выпученные глазки.
– За эти годы он провез сотни бриллиантов в Париж! Он прятал их в пуговицах своего пальто!
Я перестал дышать, кровь отхлынула от моего лица. Единственное, на что я не обратил внимания, так это на пуговицы! Пуговицы! Большие костяные пуговицы, два ряда по три, столько же внутри на подкладке и по четыре на каждом обшлаге!
– Что ж, это очень ловко! – мой голос как бы выходил из длинной трубы.
– И он был очень умен! А теперь уходите! Я не хочу вас здесь видеть! Уходите и не возвращайтесь! – Эмми рухнула в кресло.
– Как скажете! – Я открыл дверь. – Удачи вам, Эмми. У меня такое чувство, что вы очень нуждаетесь в ней.
Она так и осталась сидеть, прижимая платок к заплаканным глазам. Я спустился по лестнице и вышел на улицу.
Я зашел в пивную на Шафтесбэри-авеню и заказал двойное виски. Я еще не пришел в себя от шока, и мне необходимо было взбодриться.
Надо было делать все быстро: отыскать крепкий крюк и футов сто тонкой бечевки, под каким-нибудь благовидным предлогом удалить Риту из усадьбы. А дальше все просто – выудить пальто, срезать пуговицы и пришить к собственному пальто. Потом – в такси и на вокзал. Как только я буду в Лондоне, я предупрежу Нетту, чтобы она собирала багаж, а сам отправлюсь покупать билеты на самолет в Нью-Йорк.
Это была необыкновенная удача. Но я никак не мог понять, почему Эмми не потребовала свою долю, ведь она знала, что Зерек уедет.
Под каким все же предлогом удалить Риту из дома?
Я ругал себя последними словами, что не догадался обследовать пуговицы, прежде чем отправить лохмотья на дно колодца. Но потом успокоился: крюком я легко подниму пальто на поверхность.
Я решил вначале переговорить с Неттой, а уж потом обдумать дальнейшие действия.
– Это Фрэнк…
– Да, дорогой…
– Слушай внимательно! Мне кажется, дело выгорит. Мы еще погуляем с тобой по Бродвею, девочка. Думаю, дня через три мы сможем уехать.
Я слышал ее учащенное дыхание.
– Дорогой…
– Займись этим немедленно.
– Но, Фрэнки, это же невозможно – уехать через два-три дня. Что я буду делать с квартирой? Нужно уладить еще тысячу дел. У меня четыре показа на этой неделе, и я не могу отменить их.
– К черту квартиру! К черту твои выступления! Я слышал, ты хотела выйти за меня замуж? Или мне показалось?
– Да, дорогой. Я все сделаю.
– Купи билеты – потом я возвращу тебе их стоимость. Я позвоню завтра. Если не сможешь взять билеты на самолет, езжай на морской вокзал. В любом случае мы должны уехать, уплыть, уползти в конце недели.
– Фрэнк, что случилось? У тебя неприятности?
Я криво улыбнулся. Неприятности – легко сказать!
– Успокойся. Все хорошо, просто я не люблю ждать.
– Но ты все решаешь так неожиданно…
– Ты хочешь уехать со мной или нет?
– О, конечно, Фрэнк!
– Тогда вперед! Я тороплюсь. Позвоню тебе завтра.
Я вернулся в усадьбу «Четыре ветра» чуть позже трех. Рита не вышла, чтобы открыть мне ворота, не показалась, пока я возился с машиной в гараже.
Это была моя оплошность: я забыл позвонить ей. Более чем достаточно, чтобы привести такую женщину в ярость.
Я открыл дверь и вошел в гостиную. Она лежала на диване с каменным лицом, устремив неподвижный взгляд на огонь в камине.
– Я удивлена, что ты вернулся.
– Не будем ссориться. Я пытался дозвониться до тебя, но мне это не удалось.
– Твое вранье мне надоело.
– Я не лгу. Не будь такой подозрительной. – Я снял пальто, бросил на спинку кресла и сел. – Я пытался раздобыть денег. Понимаю, что должен был позвонить тебе, но так уж получилось.
