Толик опять лезет дрожащей рукой во внутренний карман пальто, достает фляжку с коньяком и бумагу — родословную. Делает из фляжки глоток и косноязычно объясняет: «Не надо ни на какой рынок. Она очень породистая, щенков продает клуб «Мастиф». Эльвира пожимает плечами и интересуется, сколько же стоят такие собачьи бегемоты. Толик старается сохранить равновесие и не упасть со стула. «Пятьсот долларов. Штука, оптом». Тут уже теряет равновесие Эльвира и садится на пол. «Вот за это?.. А вообще-то ничего собака, симпатичная. А сколько у нее щенков обычно? Штук шесть будет?» — «Десять, но наших восемь».
Толик опять лезет во внутренний карман и достает доверенность на продажу щенков. Эльвирка забирает у него все документы, фляжку с коньяком и ведет Найду на кухню — кормить Толиным супом. «А ты, — говорит, — давай сам раздевайся. Не барин. Видишь, я занята, девочку, нашу красавицу, кормить надо. Да! Я же дачку по Курскому направлению присмотрела, теперь должно хватить».
Мама, заслушавшись Ладочникова, даже налила ему и Андрею по полстакана водки под борщ. Ладочников посмотрел, как мрачно опрокидывает ее в себя Андрей, и, крякнув и улыбнувшись, тоже выпил.
Андрей после обеда противным голосом сообщил лейтенанту, что он «свободен до завтрашнего утра, до девяти ноль-ноль». Ладочников пожал плечами и попросил маму довезти его до метро. Та, немного удивленная бестактностью Андрея, замахала руками:
— Да я тебя до дома довезу, что ж ты, хмельной в метро поедешь?
— Хмельной? — Старлей нарочно выпучил глаза. — Да сегодня мое состояние — майское солнышко по сравнению с той метелью, как мы однажды на Новый год напились. Нас три пары отмечало, с часу дня…
Мама опять открыла рот, слушая лейтенанта. Ладочников помог маме одеться и говорил, говорил… Они ушли, каждый довольный другим. Ладочников не мог без слушателя, а мама обожает веселые байки, она их потом подругам на «девичниках» рассказывает.
Без них квартира стала мертвой. Если б не собаки, можно было начинать думать о пенсии и тоскливых одиноких вечерах. Андрей уселся перед телевизором, смотрел вокруг сычом. Я ухромала в спальню для гостей и закрыла дверь. Через час Андрей стоял в дверях.
— Мне неприятно говорить, но в твоей квартире необходимо произвести обыск.
— Алексея, что ли, ищешь?
— И его тоже. Ты можешь поприсутствовать.
— На фиг надо. Обыскивай. Если найдешь что интересное, скажи мне.
Телевизор пришлось сделать погромче — крысиная возня в гостиной меня очень раздражала. Минут через десять Андрей опять открыл дверь.
— В стене сейф под картиной.
— Догадываюсь. Там мои драгоценности. Но откроешь ты его, дорогой и любимый братец, только с санкции прокурора и в присутствии понятых, не меньше пяти. Знаем мы вашу контору «с горячим сердцем и чистыми руками», после посещения которой дети сиротами оставались, а старики без гроша денег.
— Идиотка! Никого не интересуют твои побрякушки, разговор идет о совсем другом уровне цифр.
— Ты на меня голос не повышай, Андрюшенька. Ты точно уверен, что разговор не «пишут»? Уверен? Так что погоди с угрозами.
— Давай ключ.
Я не поленилась, перебралась с кряхтеньем на кресло, доехала до гостиной и улеглась на кровать с плавающим матрасом. Андрей не помогал, ждал с брезгливой миной.
Картина с сейфа была снята, а мне не понравилось темное окно.
— Надо говорить «пожалуйста». Шторы плотнее занавесь и выкладывай содержимое медленно, при мне, мало ли что.
Открыв дверцу прикроватной тумбочки, я постаралась, чтобы Андрей не заметил, как смещается планка в боковой стенке ящика, и из углубления достала ключ, как будто он свободно валялся в ящике. Береженого бог бережет, не самый сложный тайник, но хоть такой пусть останется тайным.
Андрей открыл сейф, повыкидывал на стол футляры, сгреб доллары.
— Мне их надо на экспертизу отослать.
— Обломаешься. Возьми стольник, остальное кинь сюда, они мне тоже пригодятся, я сейф сама открыть не могу.
Так, деньги для передачи Алексею у меня есть, теперь самым острым желанием было увидеть его самого.
Андрей раскрыл один футляр с кольцом.
— Ё! Это что же, настоящий?
— Настоящий. Положи все на место и объясни, что ты ищешь.
— Платы. Бумагу. Краски.
Мне надоело переговариваться с Андреем из алькова, и я пересела в инвалидное кресло. По-хорошему надо было начинать пробовать наступать на левую ногу, но мне не хотелось показывать Андрею, насколько я стала здоровее, пусть думает, что его сестра-идиотка беззащитна и беспомощна.
Андрей, как и Алексей несколько дней назад, открыл все коробки и рассматривал их со зверским лицом. Андрей блондин, прямые волосы, аккуратная стрижка, но сейчас был похож на дьявола. Алексей не настолько смазлив, насколько мой братец, но тогда, в бликах драгоценностей, казался ангелом.
— Твоя тетка работала в банде фальшивомонетчиков.
Н-да, интересное замечание. В каком же отделе Андрей работает действительно? Или он, как пионер, готов для любого дела?
— Зачем Кате криминал? У нее были деньги.
— Это другие деньги. Миллионы.
— Ты думаешь, эти доллары фальшивые?
— Уверен.
— У меня их брали в Сбербанке и валютных обменниках.
— О-о!.. Здесь такой уровень полиграфии, что только спецэкспертиза может обнаружить подделку.
— Так вот почему меня обложили со всех сторон? Вы думаете, она их в квартире спрятала?
— Нет. Я, и только я думаю, что она их здесь печатала или где-то рядом. Вернее, они.
Ноги, не прикрытые пледом, замерзли, а может, начинался нервный озноб. От подобных известий можно впасть или в тихую депрессию, или в буйную радостную истерику.
— Дай мне плед с кровати, пожалуйста… А то, на чем печатают фальшивые доллары, оно какое по объему?
— Понятия не имею. В бригаде твоей тети такие кулибины старались, что не удивлюсь, если они деньги в миксере шлепали. Но скорее всего это стандартный компьютеризованный станок. Или несколько станков.
— Куда же она могла их засунуть здесь? Может, в гараже? Подай мне, пожалуйста, плед.
— Какой гараж? У нее был гараж?
— И был, и есть. Она его на себя не оформляла, не успела, он здесь недалеко. Капитальный, кирпичный.
— Адрес.
Андрей накинул на меня плед и достал из портфеля записную книжку. Косо, волнуясь, написал: «Не говори, пиши».
Я взяла ручку: «Сначала убери драгоценности в сейф». Андрей чертыхнулся и покидал в сейф футляры, ключ отдал мне. Пришлось написать адрес гаража, хотя я точно знала, что там ничего нет: папа с самого начала облазил его вдоль и поперек, выискивая запчасти к своему драндулету марки «забитый «жигуль».
