С первых же минут пребывания на острове Карла ощутила себя объектом всеобщего внимания. Независимо от жестокой истины, скрывающейся за сексуальными интерлюдиями в санатории «Элизиум», она не жалела ни о чем — и даже о только что пережитых мгновениях экстаза в объятиях неприятного ей человека. Возможно, другие сотрудники санатория руководствовались финансовыми мотивами, но по крайней мере этот мужчина, который сейчас давил на нее весом своего тела, не требовал от нее денег. Он желал лишь ее. Но что она, Карла, будет делать, когда островок превратится в микроскопическую точку на сверкающей безбрежной глади моря и самолет будет подниматься все выше и выше, навсегда унося ее от дорогих ее сердцу Андре и Франсуазы, которые будут наслаждаться обществом другой счастливицы, занявшей ее место? А как же доктор Бронски и его маленький жужжащий инструмент, доставлявший столько наслаждения шелковому язычку чувствительной плоти? Как ей вновь смириться с беспросветными буднями супружеской жизни — теперь, когда она испытала такой возвышенный экстаз, испробовав такое разнообразие поз? Карла решила броситься к ногам доктора Бронски и умолять его позволить ей остаться. Ей не нужны даже деньги. Она будет делать все — любую работу, даже самую грязную и унизительную.
Томас зашевелился, прервав ее безнадежные мысли. Однако ощущение внутренней пустоты вскоре исчезло, ибо диспетчер перевернул ее на живот и, поставив на колени, поднял вверх ее ягодицы, ощупывая пальцами морщинистое кольцо ануса. Шелковистый оранжевый край, скрытый между бледными полусферами ягодиц, засиял в лучах восходящего солнца, в тонких медных волосках подрагивали искрящиеся росистые капельки. Однако ни одного волоска не было вокруг темной ложбинки ануса, представшего завороженному взору мужчины. С усердием школяра он изучал влажные, коричного оттенка, морщинки, обрамляющие отверстие, красотой превосходящее все его самые сладкие мечты. Под ним подрагивали нежные складочки, купающиеся в его семени, смешанном с соками Карлы, и пунцовый, непомерно разбухший шелковистый отросток, более не смущающийся своих пышных форм. Смоченный слюной диспетчера, он засиял еще ярче, словно отполированный до блеска чьей-то заботливой рукой. Томас пощекотал его кончиком пальца, получив в ответ одобрительный трепет.
Не в силах долее противостоять соблазну, Томас расширил пальцами проем ануса Карлы, заглянув в его черную бездну. К своему изумлению, он обнаружил, что сами стенки прохода были не темные, а бесподобного персикового оттенка, при виде которого его язык затрепетал от восторга и возбуждения. Томас, неожиданно для себя, прижался губами к объекту своего восхищения, проникая языком в глубины скользкого канала. Пальцы растягивали эластичное кольцо, разглаживая тоненькие морщинки по периметру отверстия. Карла отвечала на ласки мужчины, зарываясь пальцами в густые волосы и подставляя ягодицы склоненному над ними лицу, по которому струились слезы благодарности и блаженства.
Когда Томас наконец пристроил набухшую головку своего тщедушного органа к анусу женщины, он открылся навстречу ему, словно приглашая проникнуть внутрь. Диспетчер скользнул в широкий канал на всю длину своего пениса, до самых яичек. С каждым толчком он ощущал сокращение стенок прохода, и его орган, разрастаясь в этой благоприятной среде, становился толще и длиннее, чем обычно, теперь даже отдаленно не напоминая хлипкий образчик мужского достоинства, которым некогда был, и мог составить достойную конкуренцию более мощным соперникам, побывавшим здесь до него. Томас с гордостью и торжеством внедрялся в тело девушки, мечтая, чтобы это длилось вечно.
Карла ощутила знакомое чувство невесомости и подняла ягодицы еще выше, жадно поглощая каждый дюйм входящего в нее органа третьего мужчины, посетившего ее анус после вчерашнего захода солнца.
* * *
На следующей неделе маленький авиалайнер доставил на остров новую партию пациенток — санаторий «Элизиум» радушно приветствовал вновь прибывших в лице всех сотрудников, собравшихся у посадочной полосы. Новая горничная была не менее привлекательна, чем остальные ее коллеги, обладая между тем уникальной физической чертой, благодаря которой пользовалась огромной популярностью у гостий санатория.
Облаченная в короткое черное платьице, Карла исполняла свои новые обязанности под чутким руководством Франсуазы, которая постепенно обучала ее застилать постель, красиво расставлять в ванной туалетные принадлежности, правильно ходить, наклоняться и, самое главное, представлять в самом выгодном свете пышную грудь в крахмальном декольте униформы. Самое удивительное, что ей пришлось учиться даже по-новому стоять. Подобно стройным длинноногим моделям на подиумах модельных домов Парижа, к которым некогда питала страсть Франсуаза, Карла должна была переносить вес своего тела назад, чтобы лобок ее выдавался вперед и короткая юбочка кокетливо приподнималась, обнажая соблазнительный кончик клитора. Поскольку эта черта и без того была достаточно ярко выражена, ей не было нужды лишать лобок покрова тончайших волосков бесподобного темно-рыжего оттенка, которые обволакивали медным ореолом коричневатый колпачок, укрывавший до времени пунцовую головку женского органа. Карла даже представить себе не могла, что в этой работе может быть столько нюансов и что француженка тщательно просчитывала каждое свое движение, намереваясь произвести должное впечатление на очередную гостью.
Вскоре Карла стала работать самостоятельно, увлекая в водоворот соблазна женщин, к которым была приставлена в услужение, и открывая перед ними обширные горизонты непознанного. Благодарность не заставляла себя ждать, и все ее усилия окупались сторицей. Карла старалась угодить каждой гостье, ибо каждая была настолько невинна и обворожительна, что она не могла лишить их заслуженного удовольствия, как не могли и сами женщины противиться магическому очарованию пышного клитора Карлы, выглядывавшего из-под короткого подола платья. Он пребывал в состоянии постоянного возбуждения, вызванного не только отсутствием нижнего белья, но и эротичностью царящей в санатории атмосферы сексуальной непринужденности. Даже самые скромные и несговорчивые гостьи таяли от желания прикоснуться губами к знаменитому органу рыжеволосой горничной — и все это, разумеется, со всей тщательностью фиксировалось камерами Томаса Бронски для дальнейшего использования в известных целях.
Через несколько дней Карла была приставлена к одной гостье, которая решила продлить свое пребывание в санатории еще на несколько недель. По всем отзывам, эта леди еще не поддалась чарам ни одной горничной; ее даже не трогали миловидное личико и точеная фигурка Франсуазы. Поэтому ее препоручили заботам Карлы, как только руководство сочло ее достаточно профессионально подготовленной. Однако женщина сама сделала первый шаг. В первый же вечер, когда Карла вошла в бунгало гостьи, чтобы приготовить постель, она с изумлением обнаружила, что ее новая распорядительница не кто иная, как хрупкая брюнетка с аквамариновым взором, когда-то с вожделением разглядывавшая ее у бассейна.
Горничная и гостья молча смотрели друг на друга несколько минут. Шок от неожиданной встречи электрическим разрядом всколыхнул напряженную атмосферу бунгало, воспламеняя в женщинах пожар взаимного влечения. Им не нужны были слова, ибо взгляды двух пар зеленых глаз красноречиво обменялись огнем затаенных желаний. С отчаянным стоном брюнетка упала к ногам Карлы, пожирая алчным взором спелые формы возбужденного клитора. Приподняв подол ее платья, она дрожащими пальцами коснулась объекта своего вожделения, раздвинув пухлые складки в нежном пушке золотистых волосков, и приникла губами к пунцовой головке, сотрясаемая бесконтрольными волнами оргазма.
