— Да, конечно, он лично приехал именно для этого, — сухо заметила мать. — Я почему-то всегда считала, что этим занимаются адвокаты. Иди к нему. Я буду в кухне. Ты уже достаточно взрослая, я надеюсь, что не понадоблюсь тебе. Но сначала сними эти грязные сапоги, — добавила она.
Линнет сняла сапоги, повесила куртку в шкаф. Ее отражение в зеркале продемонстрировало раскрасневшиеся щеки. Они могли покраснеть из-за холода на улице, но, может быть, это было результатом ее противоречивых эмоций!
Как она сможет встретиться с ним? Наверняка он приехал из Венеции специально, чтобы отчитать ее за то, что она покинула его дом до официальною окончания контракта. Но она прекрасно понимала: что бы он ни думал о ней, если она увидит его, ее желание разгорится вновь!
Но мать была абсолютно права. Он не уедет, и не нужно убегать от него. Пора брать быка за рога! Глубоко вздохнув, она отвернулась от зеркала и быстро прошла в гостиную.
Он стоял у окна, выходящего в сад. По контрасту с почти бесцветным зимним видом казалось, что от него исходит живая сила. Он осветил комнату глубоким загаром лица, очень черными волосами и незабываемыми синими глазами. Его роскошное пальто из тонкой шерсти было небрежно брошено на спинку стула, дорожная сумка лежала на полу. Когда она посмотрела на него более внимательно, то увидела усталость и напряжение, залегшие в глубоких линиях по обе стороны его рта. Только раз она видела его таким, когда после взрыва он срочно уехал в Рим, где провел бессонную ночь. Не мог же так подействовать на него ее побег?
Она прямо посмотрела ему в глаза и попыталась прочитать, что же они выражали — злость, презрение или же просто неодобрение. Но ничего не поняла, вернее, не могла точно определить их выражение. Он явно не улыбался, но на его губах угадывался явный намек на улыбку. Его тон, когда он наконец заговорил, был намеренно мягким.
— Вас не так трудно было найти, певчая птичка! Если бы вы захотели убежать от меня, вам следовало бы найти более безопасное укрытие.
— Я не имела ни малейшего представления, что вы захотите искать меня, — спокойно ответила она.
Закрыв за собой дверь, Линнет стала к нему лицом:
— Прежде чем вы начнете нападать на меня, Макс, я хочу что-то вам сказать. Я должна была это сделать давным-давно. Я ошибалась в отношении вас — по поводу ваших с Джоанной отношений. Я считала, что вы виноваты во всем, что вы изменяли ей и принесли несчастье, что ваши измены довели ее до смерти. Теперь я уверена, что ошибалась! Мне кажется, что я поняла все некоторое время назад, но я слишком упряма, чтобы признать свою ошибку! Теперь я знаю, что она изменяла вам! Я прошу прощения!
Он тихонько рассмеялся.
— Я уважаю ваше мужество, вам, наверное, было трудно признаться в своей ошибке, Линнет. Но, если можно так выразиться, вам пора перестать биться головой о стену, — проговорил он, и из-за его спокойного, слегка ядовитого юмора Линнет чуть не поперхнулась своими словами. — Мне очень интересно, как вы смогли узнать, что Джоанна, как говорится, наставляла мне рога? Я ничего не говорил вам об этом!
— Нет, мне сказал об этом Руперт. Он приходил сюда утром и рассказал мне обо всем.
— А!
Она считала, что, признав свою ошибку, достигнет двух целей — успокоит свою совесть и сможет предупредить его нападение. Если она добилась успеха с первой, то со второй полностью потерпела фиаско. Казалось, что ему все равно: она никак не могла его постичь.
— Прошлое пусть остается в прошлом, — спокойно промолвил Макс. — Вне всякого сомнения, я не сделал Джоанну счастливой. Я был ей верен, но крайней мере, принимая во внимание формальную сторону этого дела. Она также не принесла мне счастья! Я женился на ней, не приняв во внимание все обстоятельства. Мне кажется, что она сделала то же самое. К тому времени, когда мы все поняли, у нас уже была Косима…
Он внезапно резко пожал плечами и сделал два шага в ее сторону, они почти касались друг друга. Линнет почувствовала себя слабой и незначительной, как соломинка, но силы покинули ее не из-за страха — это было совсем другое! В этот момент ей было все равно — ударит ли он ее или начнет трясти за плечи — лишь бы его руки снова касались ее.
— Давай прекратим эти игры, Линнет! — резко воскликнул Макс. — Я приехал сюда вовсе не для того, чтобы разговаривать с тобой о Джоанне, и ты прекрасно это знаешь!
Он стоял слишком близко к ней и был настоящим мужчиной, слишком дорогим для нее… Терпение Линнет кончилось!
— Забудь об этом, Макс, — сухо промолвила Линнет. — Ты можешь вызвать меня в суд, если у тебя возникнет подобное желание! Ты можешь забрать у меня каждый пенс, который у меня есть или который я, возможно, заработаю в будущем, но я не вернусь, чтобы отработать последние недели моего контракта! Ты не затащишь меня в Венецию даже с помощью бульдозера! Ты слишком ясно продемонстрировал свои чувства по отношению ко мне!
Он протянул к ней руки и схватил за плечи, но не стал трясти, а обнял так сильно, что она не могла двигаться.
— Да, я показал это, не так ли? — потребовал он ответа. Его голос прерывался от горечи и обиды. — И ты швырнула все чувства мне в лицо. Как может женщина лежать в твоих объятиях, так нежно отдаваться… получать такое явное удовольствие… и затем встать и убежать от тебя в середине ночи? Ты действительно испытывала все эти чувства, или мне это просто померещилось? Именно это я хочу узнать, и существует для этого только один способ!
Он еще крепче прижал ее к себе, его губы причиняли ей боль. Его руки так крепко обнимали Линнет, что ей было трудно дышать. Ее уже ничего не волновало, и реакция была почти неуправляемой — это была реакция ее тела и сердца. Она обвила руками его шею, ее пальцы ласкали его густые волосы, глаза закрылись, и она тесно прильнула к Максу. Она жила только ради этого мгновения.
Наконец он медленно поднял голову и несколько ослабил свое объятие, но она все равно оставалась в его надежных руках.
— Мне это кажется или нет? — спросил он хриплым от прихлынувших чувств голосом. — Линнет, ты хочешь быть со мной?! Я чувствую это!
Она была слишком взволнована, чтобы все отрицать.
— Я очень хочу тебя, — призналась Линнет. — Я не могу притворяться. Макс, ты же знаешь, что ты был первым у меня… что я не легкомысленная девчонка! Но когда я проснулась и обнаружила, что ты покинул меня, я решила, что ты просто использовал меня. Как ты считаешь, что еще я могла подумать?
Его улыбка стала совсем нежной.
— Что же ты подумала, глупенькая певчая птичка?
— Ну, что ты только хотел наказать меня за мою глупую ложь! Ты ведь так подумал? Хотя ты был совершенно не прав. Все, что я сделала, было страшной глупостью, но Верн никогда не нанимали меня! И никто другой тоже!
Он сказал:
— Я ушел от тебя, потому что дальше оставаться было уже неудобно. Мне пришлось придумать для Дины какую-то дурацкую историю о том, что ты плохо себя почувствовала. Позже, когда я заглянул к тебе, ты так крепко спала, что я не решился будить тебя. Я решил, что мы поговорим утром! Что касается твоего обмана, — продолжал он, пока Линнет безмолвно и с широко открытыми глазами смотрела на него. — Утром, когда я обнаружил, что ты удрала, я был очень зол. Я все выложил Дине, все мои подозрения по твоему поводу. Она, трезво рассуждая, сказала мне, чтобы я не был таким идиотом, что ты совсем не такая девушка, чтобы опуститься до таких вещей! Я сразу понял, что она была права, что мои эмоции ослепили меня. Любовь ослепила меня, Линнет, но сейчас любовь снова открыла мне глаза! Я понимаю, какая ты на самом деле — яркая, настоящая личность, принесшая свет в мою тьму!
