Я сделал первый снимок — топкая канава на обочине шоссе близ Пикаюна, штат Миссисипи, под переменчивым небом. Я изменил чему-то в себе, некой клятве, выбитой в камне. А может, она была выбита в глине, эта клятва. Воистину, ничему нельзя верить, а жаль. На сердце было легко.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Тристан пришел вовремя. Он назначил мне встречу в баре. Все было типично для Трибеки, квартала манекенщиц и непуганых артистов, — сплин с лэйблом Версаче. Выглядел парень хорошо. Кажется, набрал несколько килограммов. После приветственного объятия — оно вышло сейсмическим — Тристан сел и заказал «Перье», от чего я чуть не свалился с табурета. Он кивнул и улыбнулся, глядя на мое ошеломленное лицо.
— Да, ладно, ладно… Валяй, отсмейся раз и навсегда, чтобы больше к этому не возвращаться. Но, к твоему сведению, пить я не бросил. Скажем так, я больше не накачиваюсь систематически.
— Прекрасная мысль, — только и сказал я.
Умный же был у меня вид с двойным виски в середине дня!
— И это все? — изумился Тристан. — Ты не скажешь, что это просто фантастика, что давно пора, что Луиза держит меня в ежовых рукавицах… или еще что-нибудь? Всего-навсего «прекрасная мысль»?
— Ну… могу напрячься, если хочешь. Но ты же всегда терпеть не мог, когда тебе высказывали порицание, я думал, что и похвалы тебе вряд ли будут приятны…
— A-а… вот спасибо-то! Может, втолкуешь это моей матушке? А то она так радуется, что с души воротит.
— Это без меня, старина.
— Гм… И потом, я ведь условно осужден, помнишь, за тот случай в баре. Так что стараюсь не подставляться… ну, ты понимаешь.
— Как же тебя пустили в Штаты, если ты условно осужден?
— А я никого не спрашивал.
Я подозвал официантку и попросил стакан воды. Джоэль Стейн за последние две недели несколько раз затаскивал меня сюда, и теперь все широко, даже слишком, улыбались мне, все время — это доставало. Я был, в их представлении, кем-то, в самом широком смысле, кем именно — не имело значения. Мне хотелось заорать им, что моя грязная футболка не от Версаче, что она куплена у Гринберга в Валь-д’Ор, но какой смысл, мнение уже сложилось. «You had it made…» — сказала мне Мэй, и вот, черт возьми, опять на те же грабли.
— Ты виделся с Нуной? — поинтересовался я будто невзначай, небрежно и безразлично.
Тристан глянул на меня искоса с улыбкой младшего брата, который застал старшего с сигаретой. Но маска сидела прочно.
— Угу…
Ответ повис в воздухе. Да, он хочет меня расколоть, паршивец!
— А как Луизе понравилось, что ты с ней видишься? Ты вообще сказал ей про Нуну?
Отвлекающий маневр. Я облокотился на стойку. Интересно, поможет или нет?
— Я?… А как же, конечно, я сказал. И что Нуна влюблена в тебя, тоже сказал, после чего все эмбарго были сняты… Вообще-то, у нас с Луизой в некотором роде новый социальный договор…
Все-таки он был силен. Молниеносная контратака в самый центр слабоватой обороны — не хило. Я почувствовал дрожь в коленках.
— Ты был в Диснейуорлде? — он нанес следующий удар.
Очень хотелось соврать, но это же Тристан.
Шах.
— Да, съездил.
— Понятное дело, — удовлетворенно хмыкнул он. — Видел ее?
И мат. Я закурил — и это было признание. Тристан азартно потирал руки.
— Ну, и…?
— Ну, и ничего, Тристан. Я ее видел, она прошла мимо меня, и все… Если я скажу «Эксон Вальдес», тебе легче будет понять?
Тристан посмотрел на меня в упор.
— А я скажу «брокколи», и до чего мы так договоримся, идиот? — обиженно фыркнул он, подумал немного и закатил глаза к потолку. — A-а… «Эксон Вальдес», ну, да, понял… Но если ты решил изъясняться эзоповым языком, мог бы хоть выбирать не такие туманные метафоры. Поработай над этим, Джек.
— Ага, ладно… Ну, и чем она занимается?
— Нуна? Учится в университете, подает пиццу в забегаловке на улице Сен-Лоран. Лично я немного иначе представлял себе богатых наследниц, но у каждого свои тараканы… Между прочим, она спрашивала о тебе, а ты меня вестями не баловал… Все-таки сукин ты сын, Джек. Другой бы на моем месте весь извелся, просто это не в моем характере. Да, кстати… она влюблена в тебя. Я тебе уже говорил? — осведомился он издевательским тоном.
— Говорил, — буркнул я. — И что, она тебе сама в этом призналась, вот так, запросто?
— Нет, конечно… Пришлось ее допросить с пристрастием…
Я залпом опрокинул виски.
— Не гони… — прокашлялся я, не отдышавшись. — Это полная лажа, Тристан. Ну, ладно, допустим даже, она так сказала, но ведь только потому, что я на нее не западал… Другого объяснения не вижу. А ты как думал, это старо как мир: мы гонимся за тем, что не дается в руки. Глупо и пошло, к тому же, чтоб ты знал, это вообще не чувство, а инстинкт.
— Но-но, Джек! Как ты плохо о ней думаешь… Инстинкт, инстинкт… Она тебе не собака, она замечательная девушка. Думаешь, она не разобралась в том, что происходит? Может, это для тебя новость, но у нее еще и голова на плечах имеется.
— Не сомневаюсь. Просто хочу сказать, что она там что-то себе нафантазировала, или это ты морочишь мне голову… Ты хоть помнишь, какой я был в Бар-Харборе? Не считая того, что спала она с тобой… это, конечно, мелочь, верно? Не считая этой мелочи, я что, по-твоему, был похож на потенциального спутника жизни, уравновешенного и все такое? Давай, честно?
— Пфф… спорный вопрос… Ты сгущаешь краски. И потом, ты что, хочешь, чтобы тебя любили за твои… мм… объективные достоинства? Как диван из «Икеи», как банку консервов? Или лучше, чтобы тебя любили за недостатки? За достоинства-то — это просто, беленькими нас всякая полюбит, это не лучше, чем когда тебя любят за твои деньги, если бы, к примеру, они у тебя были…
Мерзко! А вот полюбите нас черненькими, за наши недостатки — это да, это серьезно. И разочарование не грозит…
— Идиот. И где же ты почерпнул эту мудацкую неоромантическую теорию?
Тристан выпучил глаза.
— Где почерпнул? Ха-ха! Вопрос, конечно, интересный! Я почерпнул ее у…
Он выбил на стойке барабанную дробь.
— …у Жака Дюбуа! Благодарю.
Здорово приложил. Я заказал еще виски, «Джим Бим» без льда, наказывая себя за то, что так глупо подставился.
— Но… Тристан, ты что, не понимаешь, до чего грязно все это выглядит? Я ведь и из-за этого тоже так взъерепенился тогда, в Мэне… Ты знаешь, что она меня поцеловала, перед тем как я уехал?
— Конечно, знаю.
— Ну, и…?
— Ну, и ничего, Джек. Почему тебе обязательно надо все усложнять? Женаты мы, насколько я помню, не были… И потом, я не слепой, видел, что все к тому идет, а ты как думал? Она все время про тебя расспрашивала, я только и слышал — Джек то, Джек сё…
