18
Теперь, когда все осталось позади, Фанека испытывал чувство облегчения и угрызения совести. Какого черта ввязался он в это никчемное утомительное приключение? Что особенного было в этой женщине тридцати восьми лет, служащей Женералитата, разведенной и принадлежащей другому мужчине, ревнивому каталонцу, который говорил только на одном языке? Что общего было у него с этими людьми?
Входя в пансион, он заметил, что какая-то тень отделилась от сумрака, шевельнулась где-то справа, и до него донеслось слабое покашливание и такой звук, словно кого-то вырвало. В полумраке он различил широкие штаны из серой фланели и понурую кудлатую голову, прижатую к стене. Человек едва держался на ногах. Разглядеть в темноте лицо он не мог, но ему показалось, что он узнал эти поникшие плечи.
— Ты все еще здесь? — спросил он печально. — Чего ты ждешь, мой бедный приятель?
Неожиданно приступ рвоты перегнул незнакомца пополам.
— Недоносок, — пробормотал он сквозь зубы по-каталонски.
— Иди, все кончено, — произнес Фанека. — Послушай меня.
— Буэ-э-э... — в темноте его снова вырвало.
Тень качнулась. Казалось, человек что-то хотел сказать, но сдержался и сплюнул на асфальт.
— К чему такие муки, Марес, — взмолился Фанека. — Ты найдешь только свою погибель. Иди лучше домой, дружище.
— Мудило, недоносок, — донесся из темноты хриплый голос.
— Как мне жаль тебя, дружище, как невыносимо жаль!
— Буэ-э-э... — его продолжало рвать.
Не вынимая рук из глубоких карманов фланелевых штанов, человек качнулся, повернулся спиной и растворился в темноте; вдали стихали его хриплые пьяные проклятья.
Опершись рукой о стену, Фанека со слезами на глазах глядел ему вслед, пока не потерял из виду, потом уткнулся лбом в рукав и так стоял не шевелясь, думая о горькой участи своего друга. Спустя некоторое время он скрылся за дверью пансиона.
19
— А что она делает, сеньор Фанека? — спросила Кармен. — Где она сейчас?
Стоя позади кресла, в котором сидела девушка, и держась руками за спинку, он снова смотрел фильм за двоих своим единственным глазом с зеленой линзой. Гостиную заливал серебристый свет, черно-белые грезы, трепетавшие на экране, становились цветными, отражаясь в пепельных глазах Кармен. Сеньор Томас безмятежно дремал в своем кресле.
— Алисия подошла к туалетному столику, — рассказывал он, стараясь смягчить свой южный акцент, его голос звучал нежно и проникновенно. — Вот она разглядывает себя в зеркале, потом смотрит на связку ключей своего мужа, с которой она должна снять нужный ей ключ, да так, чтобы он об этом не узнал... На ней изумительное черное вечернее платье, плечи обнажены. Какая красавица, какая восхитительная, роскошная женщина! Когда Алисия заканчивает прическу, на двери ванной комнаты появляется тень ее мужа... Она испуганно смотрит то на эту тень, то на ключи. То, что она собирается сделать, очень опасно! Как только тень на двери исчезает, рука Алисии вновь тянется к связке... Но раздается голос Алекса, она отдергивает руку и торопливо поправляет прическу...
— «Мне бы не хотелось видеть сеньора Девлина у нас сегодня вечером, — сказал Алекс из ванной комнаты. — Я не собираюсь упрекать его за то, что он влюблен в тебя, но благоразумнее было бы избегать всего, что может повлечь за собой ложные слухи. Понимаешь, дорогая?»
— «Да, да, понимаю».
— Вот наконец связка у нее в руках, и она пытается снять нужный ключ... От волнения ее руки не слушаются...
— «Я выйду через пару минут, дорогая», — говорит Алекс из ванной.
— Ее муж, Алекс-Себастьян, человек невысокого роста, у него очень выразительное лицо и приятная улыбка. Смокинг сидит на нем бесподобно...
— А что сейчас? — нетерпеливо перебивает Кармен.
— Алисия поспешно вешает связку на прежнее место, в руке она сжимает заветный ключ. Это ключ от кладовой, который попросил у нее сеньор Девлин... Алекс все еще в ванной, он ничего не видел... Но он того и гляди поймает ее, вот он выходит из ванной, подходит к ней и хочет обнять!
— «Дорогая, ты великолепна!»
— Он берет ее за руки! — продолжает Фанека. — Какой напряженный момент! Не забывай, детка, что в левом кулаке Алисии зажат драгоценный ключ. Но муж, видимо, ничего не подозревает, пораженный красотой великолепной Алисии. — Кармен почувствовала, как сильные и нежные руки Фанеки мягко легли ей на плечи. Теперь его голос звучал прямо около ее уха. — Какая рискованная ситуация! А если он обнаружит в ее руке ключ?
— «Не подумай, что я не доверяю тебе, любовь моя, — сказал Алекс. — Но когда в моем возрасте человек испытывает такие чувства, всякий, кто посмотрит на его возлюбленную, кажется врагом... Ты не сердишься, что я все это говорю тебе? Я раскаиваюсь... Прости меня».
— А сейчас он приблизил к своим губам сжатый кулачок Алисии, он мягко разжимает его и нежно целует ладонь. По счастью, это правая рука... На лице Алисии отражены тоска и тревога: левый кулак, в котором спрятан ключ, по-прежнему зажат в другой руке мужа. А если он разожмет и этот кулак, чтобы поцеловать, как он сделал только что?
— Господи! — воскликнула Кармен и потянулась к плечу, отыскивая руку Фанеки.
— Да, Алекс хочет разжать кулак Алисии... Она трепещет он волнения и страха, сейчас произойдет нечто ужасное... И когда она уже почти разоблачена... она высвобождает руки, обнимает мужа и прижимается к нему с притворной страстью, подставляя губы для поцелуя! В последний момент она спасена! Пока длится поцелуй, она бросает ключ на ковер и осторожно задвигает его ногой под ближайшее кресло. Опасность миновала...
Девушка облегченно вздохнула и сжала руку Фанеки, лежащую на ее плече.
Так решилась его судьба. Лишенный рассудка, документов и прошлого, переродившийся и счастливый, он останется здесь, согревая одинокое сердце слепой девочки, открывая для нее, да и для себя самого, замысловатый мир света и теней, более уютный и добрый, чем мир реальный. Девушка не отпускала его руку до тех пор, пока на экране не появилось слово «конец».
20
Через восемь месяцев Жоана Мареса объявили пропавшим без вести. Поскольку никто не интересовался, где он и что с ним случилось, дело закрыли и отправили в архив.
Три года спустя, летом 1989 года Тореро в Маске переместился со своим аккордеоном на площадь возле собора Саграда Фамилия и теперь целыми днями играл сарданы для прохожих и туристов, стоя перед портиком этого незавершенного шедевра Гауди. В первое время он сделался предметом насмешек, но не пал духом, и вскоре его высокий мужественный силуэт стал местной достопримечательностью. Контрастируя с унылыми ликами новых скульптур на фасаде Страстей Господних, жалкими призраками из холодного камня, чарнего в зеленом костюме, расшитом золотом, живой и настоящий, с ностальгическим аккордеоном в руках был действительно заметным явлением.
