Поэтому я звоню Борису домой. Ну вдруг он дома? Или Арсений вернулся. Трубку ник– то не поднимает, и я оставляю сообщение на автоответчике:
– Борис, это Татьяна. Я в Петербурге, приехала сегодня днем. Нужно поговорить. Есть интересное деловое предложение.
Сдержанно, потому что я страшно волнуюсь и эту фразу репетировала часа два. Лаконично, потому что боюсь не уложиться во время, отведенное мне автоответчиком.
Про деловое предложение наверняка прозвучало так, словно я, как соседка – сухими листьями драцены, заманиваю его бизнес-планом. Но у меня действительно есть предложение Йоргена!
Разобрав кое-как сумку (если не сделать этого сразу, она простоит еще несколько месяцев, знаю по опыту), я решаю пойти прогуляться. Мне непривычно находиться одной, немного неуютно в этой квартире после Катькиных хором, а с улицы через открытое окно доносятся крики мальчишек, играющих в баскетбол, смех, шаркающие по асфальту шаги пенсионеров-соседей…
День медленно переходит в длинный летний вечер, который будет тянуться бесконечно – спешить некуда, тебя никто не ждет, ничего не меняется, даже не колышется пыльная, темная в конце лета зелень. Город опустел: кто на даче, кто на курорте… Я долго брожу среди зеленых двориков, которых так много на Гражданке, возвращаюсь домой уже в десятом часу.
Борис не перезвонил.
Туман не рассеивается
Так прошла неделя. За это время я разговаривала с Борисом только один раз. После того послания на автоответчик я два дня ждала его звонка, а потом позвонила сама. Не выдержала. Лучше бы я этого не делала… Но мне стали мерещиться всякие ужасы: а вдруг он болен, лежит один и даже к телефону подойти нет сил, или автомобильная авария, или он связался все-таки с бандитами и… О господи, даже думать страшно!
Но Борис оказался жив-здоров. После моего немного сумбурного приветствия в трубке прозвучал его спокойный голос:
– А, Татьяна, это вы. Извините, я занят. Почему «вы»? Так, надо сразу объяснить, зачем я звоню.
– Борис, в Стокгольме я встретилась с людьми, которые заинтересованы в совместном бизнесе. Они готовы вкладывать деньги, это может решить все финансовые проблемы! – выпалила я, теряясь все больше.
– Я очень признателен, что вас волнует мой бизнес и мое материальное положение, но сейчас у меня нет времени и желания рассматривать поступающие от вас предложения. Если что-то изменится, я сам с вами свяжусь. Всего доброго.
Гудки.
Вот и поговорили.
Что ж, я знаю теперь, что с ним все в порядке и что я не должна звонить ему первой – он недвусмысленно дал это понять. И мои звонки ему явно неприятны…
Холодный тон Бориса выглядел почти хамским. Я представила себе, как он стоит один в своей огромной передней, прижав к щеке телефонную трубку, и говорит, что у него нет времени на мои предложения. От этой картины я чуть не расплакалась. Больше всего меня удивила язвительность, с которой Борис сказал об «интересе к материальному положению». Что это значит? Почему? Он прекрасно знает, что я никогда не стремилась завладеть его деньгами и его бизнес интересовал меня только потому, что его работа – это его жизнь… или, по крайней мере, огромная ее часть.
Или это из-за того, что я не вернула ему четыреста евро, которые он мне дал на поездку? Но ведь он сам предложил их мне, более того, предложил гораздо большую сумму и настаивал, уговаривал принять их. Я взяла с условием, что беру в долг, и чуть ли не силой вырвала у Бориса подтверждение этого… И собираюсь вернуть, как только получу гонорар за перевод! Да и сумма, откровенно говоря, не такая большая. Не маленькая, конечно, но…
Нет, не может быть, чтобы дело было в деньгах.
Меня не оставляло чувство недоумения, ощущение, что произошло какое-то недопонимание, ошибка. Если бы еще он сказал, что я – уродина и он не любит меня, а познакомился с женщиной своей мечты, я поверила бы в это. Но вот так, без всяких объяснений… Намеки на финансовую сторону… Что должно было произойти, чтобы Борис стал так холоден со мной, что он должен был услышать обо мне, чтобы забыть наши встречи?
От этих размышлений мне стало казаться, что я схожу с ума. Какой-то театр абсурда! И действие происходит на сцене, а я нахожусь далеко за кулисами и даже толком не знаю, в чем там дело. До меня доносятся только какие-то отголоски. Там, на сцене, с Борисом происходит что-то ужасное, нечто, что заставляет его так сильно измениться, и наш разговор – это всего лишь следствие происходящего. Но что я могу сделать в такой ситуации?! Только ждать, ждать…
Чтобы как-то отвлечься да и денег заработать, я согласилась переводить юридическую документацию для фирмы и с головой ушла в работу. Я не слишком хорошо владею юридической терминологией, поэтому работа продвигалась довольно медленно. Это даже хорошо: и квалификацию повышу, и голова все время занята. После семи-восьми часов за компьютером не думаешь уже ни о чем.
По вечерам я вылезала из-за стола и гуляла по Гражданке. Лето кончается… Хотя август в самом разгаре, кажется, что уже осень. На дорожке лежат первые сухие листья. По ночам уже темно, а под утро холодает.
Один раз мне позвонил Павел, и на этот раз разговор с ним меня удивил.
– Танька, здорово! Слышь, ты расскажи мне про своего хахаля, а?
– Ты номером случайно не ошибся? – ледяным голосом спросила я.
– Да я что, я ничего. Просто, понимаешь, моя нынешняя подруга к нему неровно дышит. Она вообще-то баба классная, да только вот все босс с языка не сходит. Задолбало уже! Вот и решил разобраться. Да ты ее знаешь, вы учились вместе. Алка, помнишь?
– Да я-то тут при чем?
– Будешь при чем, как склеит Алка твоего. Она, я же сказал, классная телка, мужики на таких западают, так что ты смотри!
– Я очень благодарна тебе за информацию, – я уже собиралась повесить трубку, когда Павел добавил:
– Кстати, если ты думаешь, что я шучу, то напрасно. Я сам слышал, как они с Тамаркой ваши отношения с этим твоим обсуждали.
– На то у них и языки, чтобы обсуждать. Ладно, пока, – я повесила трубку, не дожидаясь, пока Павел придумает мне еще какую-нибудь сногсшибательную гадость.
С этой минуты я не сомневалась, что Тамарка и Аллочка перемывают нам с Борисом кости. Удивило же меня то, что на Аллочку Павел действительно, как он выразился, запал. А я-то грешным делом думала, что мой бывший супруг не способен на такие эмоции.
После этого разговора во мне впервые за говорил голос ревности – «босс с языка не сходит»… А что, если Алке уже удалось, как говорил Павел, «склеить» Бориса? Может быть, объяснение нашему разрыву лежит на поверхности и оно банально и пошло до зубовной боли – измена? Просто-напросто Борис изменил мне с Аллочкой, и ему теперь стыдно со мной разговаривать.
Или нет, при чем тут стыд! Просто он понял, что был полным дураком, связавшись со мной! Ведь Аллочка – «классная телка». Как все просто!… Но нет!
